— Это Ниязкули, старший сын Атанияз-бая, — пояснил Бахрам.
— А тот?
— Это так… Потом объясню. — И приказал Мердану. — Иди-ка в сторонку, посиди, нам поговорить надо.
Мердан не спеша, вперевалку, отошел и сел на песок, привычно подложив под себя ноги.
— У меня мало времени, — сказал военный. — Как дела?
— Все наши съезжаются в Пулхатыне, — быстро сказал Бахрам. — Скоро выступаем. Потребуется два-три дня. Не помешают?
— Юрин не будет высылать своих людей, пока я не дам знать. А я не спешу.
— Когда вышли на Кровавый колодец? — спросил Бахрам.
— Вчера вечером.
— Видели?
— Конечно. Бердыли и Макарова похоронили, как положено, даже с салютом.
У Наташи при этих словах зашлось сердце, — значит, верно — отца нет в живых… Она пожалела, что спрятала винтовку в дровах…
— Ну, салютовать еще не раз придется, — усмехнулся Бахрам. — Давайте-ка все обсудим.
Он зашелестел картой. Все трое склонились над ней, заговорили вполголоса. Потом Бахрам позвал:
— Мердан, иди сюда.
Наташа прильнула к краю окна и увидела, как Мердан той же неспешной, словно бы ленивой походкой подошел к ним.
— Ты видишь, кто с нами? — спросил Бахрам.
Мердан молчал.
— Вот что, — грубо сказал военный, — ты быстрей выбирай, нам с тобой возиться некогда.
— Будь у меня собака, и ее к вам не пустил бы>? — негромко ответил Мердан.
— Дурак, — зло рассмеялся Бахрам, — все равно в гепеу тебе не поверят, попадешься — расстреляют, как Брага.
— Это я могу тебе обещать, — прохрипел военный.
— Я знаю, что Советская власть не наказывает безвинных, разберутся.
Эти слова Мердана не понравились военному. Он резко встал и, расстегивая кобуру, проговорил:
— Сейчас я тебе покажу власть. А ну, на колени!
— Ты только напиши брату, что уходишь с баями — и все, — подсказал Бахрам. — И себя спасешь, и его.
— А иначе я его живо к стенке поставлю, — добавил военный. — Ну!
— Жалко мне вас, — вдруг очень громко сказал Мердан. — Дурачье, вы надеетесь, что люди пойдут за вами. Да нам теперь Советская власть дороже жизни!
— Ну, хватит, — военный отвел назад и отпустил пружину затвора у своего пистолета. — Теперь слушай, что я тебе скажу, большевистская тварь. Я уже объявил тебя врагом народа, тебя всюду ищут. Сейчас я сосчитаю до десяти: если не согласишься написать Батыру, я убью тебя. И всем скажу, что убил при попытке к бегству. Твои земляки проклянут твое имя. Думай, у тебя еще есть десять секунд! Ну! Раз… два…
Он очень нервничал, этот военный, и пистолет плясал в его руке.
— …пять… шесть…
Наташа вдруг вспомнила про фотоаппарат, непослушными пальцами приготовила его, нацелилась в окно и щелкнула затвором. Ей показалось, что этот щелчок услышали те, под навесом. Но военный продолжал считать. Бахрам и Ниязкули напряженно смотрели в побледневшее лицо Мердана.