— Позволь мне пустить ему кровь, отец! — снова распалился Ниязкули.
— Успокойся, — осадил его старик, — это сделает другой.
— Но…
— Слушайте внимательно, — понизил голос Атанияз. Надо все повернуть иначе. Айсолтан и Керим, Понимаете?
У Халтач загорелись глаза, она нерпой догадалась, куда клонит свекор.
— Нужно пустить слух, что Айсолтан спуталась с Керимом, — обращаясь уже к ней одной, продолжал Атанияз. — Когда этот слух превратится в сухую траву, он вспыхнет огромным костром, и котором сгорит нечестивец. Чары убьет его.
— А если Керим его в схватке одолеет? — усомнился Ниязкули.
— Это неважно, — ответил отец. — Чары ли его убьет, он ли Чары — какая разница? Одни будет лежать в земле, а другой не сможет остаться на этой стороне и уйдет с нами. Перегоним скот, а там… Там другие законы.
Ниязкули засмеялся, и был зловещ его смех. Огульхап вздрогнула и прошептала молитву.
— Ну, вот и договорились, — довольный сказал Атанияз, наливая себе чай. — Идите, и да поможет вам аллах!
Ниязкули и Халтач поднялись, пошли к двери.
— Да, Халтач, — остановил сноху старик, — я хочу напомнить тебе, что если еще хоть один человек узнает о нашем сговоре, все дело рухнет. Так что попридержи язык, женщина.
Под яшмаком зашевелились губы Халтач:
— Будь спокоен, отец, я понимаю.
Склонившись, она вышла вслед за мужем.
Глава семнадцатая
Чары берется за нож
Отара медленно двигалась по степи на юг. Овцы отъелись на весенних пастбищах, отяжелели их курдюки, и шли они тяжело, глухо постукивая копытами по затвердевшей на жарком солнце земле.
Керим устало брел позади. Пот щекотливыми струйками стекал по лицу и спине, крючковатая чабанская палка давила плечо.
Вторую неделю гнал он отару на новые пастбища. Далеко позади остались холмы Ак Эркек-Чал Эркек, знакомые, вдоль и поперек исхоженные места. Атанияз решил выпасать овец между Серахсом и Пенди, и все его пастухи со своим нехитрым скарбом тронулись в дальний путь.
Керим с тревогой поглядывал на горизонт — там, в дрожащем, все гуще желтеющем мареве, назревала буря. Он еще надеялся, что она пройдет стороной, как вдруг налетел ветер, ударил в лицо колючими песчинками. И сразу закрутилось, завертелось все вокруг в шальной неистовой пляске. Густая пыль закрыла небо, песок хрустел на зубах, сыпался за пазуху. Заслонясь рукой от крепчающего ветра, Керим криком подгонял овец. Собаки, поджав хвосты, жались к его ногам. Он пнул одну, и они помчались к отаре. Их шерсть шевелилась на ветру, ходила волнами.
— Вперед! Вперед! — кричал Керим, и ветер рвал его крик в клочья.
Перебирался не один Атанияз, — по всей степи между Тедженом и Мары пылили тучные отары других баев, словно нечистая сила гнала их с насиженных мест в неведомые края. Чабанов беспокоил перегон. Как там будет? Вдоволь ли пищи для скота, хороша ли вода в колодцах? А саксаул — легко ли, как дома, добывать его? И волки. Если их много, туго придется.