– Все, что нарисовано на этих листах, происходило в реальной жизни, Херес. Не знаю, каким образом, но твоя дочь знала о каждом из преступлений, которое нам с Барри доводилось расследовать. Каждый рисунок – это убийство, а вернее, какое-то время перед ним. Здесь люди еще живы…
– Моя девочка погибла очень давно, детектив. Когда она занималась рисованием в своей комнате, до всех этих… событий из ее альбома оставались многие годы!
Капитан тряхнул волосами, а затем машинально пригладил их огромной ладонью, словно пытался собраться с мыслями. Он выглядел растерянным, но даже не думал задавать вопросов или спорить со мной. Только с немым ужасом косился на изрисованные бумажки, наотрез отказываясь снова к ним прикасаться.
– Херес, я думаю, у твоей девочки был особенный дар. За который ее и убили…
– Что? – старик взревел так неожиданно, что мы с Барри невольно вздрогнули. – О чем это ты говоришь, детектив?
– На одном из рисунков я видел твой дом, приятель. И побережье с прогуливающейся по нему маленькой девочкой, собирающей камешки. Думаю, не ошибусь, если предположу, что это твоя дочь… Обратная сторона острова, верно? Там ты нашел ее тело?
Моряк громко сглотнул подступивший к горлу ком, после чего сухо кивнул и тут же прикрыл руками горящее лицо. Его плечи била крупная дрожь, из-под грубых пальцев доносились приглушенные рыдания. Смутившись, инспектор тихо выскользнул из детской, а вслед за ним и я вышел прочь из комнаты.
– Я подожду тебя в машине, Херес… – обронил я через плечо, покидая дом и притворяя за собой дверь.
– Это невероятно, Том! – воскликнул толстяк. – Неужели между тобой и этой бедной девочкой существовала какая-то особая связь?
Мы ужинали, устроившись у самого окна таверны, за которым уже правил вязкий белесый мрак. Барри первым прикончил еду и потому начал приставать ко мне с расспросами и выдвигать всевозможные предположения. Старик же молча прислушивался к беседе, одновременно наблюдая за тем, как наш немногословный найденыш забавляется с игрушками, которые Херес предусмотрительно прихватил с собой из детской спальни старого дома.
– Ты слишком много размышляешь с тех пор, как оказался на Сорха. Для служителя Единого правительства это весьма необычное увлечение, – ответил я.
– Прекрати, Том! Я просто хочу понять, что происходит… Все это кажется мне очень странным.
– Сомневаюсь, что тебе это по силам, Барри.
Полицейский обиженно надул и без того круглые щеки и умолк. Какое-то время мы сидели в тишине, изредка нарушаемой только голосом девочки, но затем Херес неожиданно решился оборвать безмолвие: