– Как ее звали, Херес? Какое имя ты выбрал для своей дочери?
– Ее звали Лаура Грейс Мегрисс, детектив, – низко прогудел голос моряка. – Но ты ведь все равно…
– Ты никогда не называл ее первым именем, верно? Ведь ты очень религиозен.
Херес снова согласно тряхнул седой копной, все еще не понимая, к чему я веду и зачем расспрашиваю его об этом. Однако я отлично помнил, какой смысл придавали слепо следующие вере люди второму имени ребенка – они на самом деле полагали, будто оно способно окружить новорожденного невидимой силой и защищать его ото всех земных бед и невзгод. Поэтому они особенно щепетильно относились к нему, ведь, по их собственным словам, это имя носил ангел-хранитель ребенка. И я ни на секунду не сомневался в том, что и старик свято верил во всю эту чепуху.
– Теперь я понял, что твоя дочь и Грейси – это один и тот же человек.
Я ждал, что Барри незамедлительно примется покачивать головой или вовсе перебьет меня, размашисто жестикулируя и раздраженно подергивая усы, но с заднего сидения автомобиля не донеслось ни звука.
– Это сложно понять и еще сложнее объяснить, Херес. Она умеет туманить разум, напуская какие-то видения, зрительные галлюцинации. Моя беда с самого начала заключалась в том, что я не понял этого. Я принял ее за настоящего человека. Я не мог даже предположить, что это всего лишь призрак, фантом.
Капитан «Тихой Марии» тяжело выдохнул, пошевелив плечами. Я бросил взгляд в зеркало заднего вида и смог мельком заметить его мрачное лицо. Он выглядел обескураженным и подавленным. Должно быть, мне не стоило посвящать человека, пережившего столько бед и горя, в то, что я сейчас говорил. Но я не желал скрывать от него правду, какой бы она не оказалась.
– Грейс сделала все возможное, чтобы столкнуть меня с тобой, Херес. Чтобы заставить нас обоих отправиться на Сорха.
Я остановил машину у крыльца таверны и выключил мотор. Металлическая рухлядь недовольно заворчала, выпустила клубок едкого черного дыма, а затем затихла, внезапно перестав раскатисто дребезжать. Я повернул голову к своим спутникам и посмотрел моряку прямо в лицо:
– Но эта грустная история не так уж важна сейчас. Важно то, как твоей девочке удалось остаться здесь даже после смерти. Ты уже сам понял, дружище, что я не большой фанат религиозного бреда, так что я лихорадочно соображал, каким образом подобное вообще можно было бы осуществить с практической точки зрения. И тогда я понял – все дело в птице…
– В птице?! – глухо воскликнул громила, напрягшись всем телом.
– Именно. Не знаю, как это возможно, но предполагаю, что душу твоей дочери переместили внутрь механической игрушки. Помнишь, что горбун говорил об этой птичке, Херес?