Невзначай повернувшись налево, помещик видит в первом ряду рослого парня с непокрытой головой, с нагло устремленными на него глазами. Лицо его знакомо Скродскому. Где он видел его? Вспомнил! Эта сцена на хлопском дворе в Шиленай… Фамилия, кажется, Бальсис… Первый подстрекатель!.. Откуда он взялся?.. Арестовать!.. Но кто его арестует? И, как тогда, парень сжимает суковатую дубину. Скродский минуту колеблется. В нем борются панская гордость и тревога.
Наконец он заговорил, с трудом владея голосом;
— Итак, царский манифест разрешает вам договориться со мной, выкупить столько земли, сколько находится в вашем владении, и стать свободными хозяевами. Выполняя волю государя, готов вам уступить землю, а вы должны согласиться ее выкупить, как указано в законе. Значит, теперь пан Юркевич вам разъяснит, что нужно сделать.
Помещик уступил место юристу. Юркевич шагнул вперед и заговорил тонким, охрипшим голоском. Прежде всего, он похвалил пана Скродского, соизволившего разрешить крестьянам приобрести в собственность землю — некоторым даже больше, чем они владели до сей поры. Потом воздал должное шиленским хозяевам: они, правильно уразумев дело, через своих доверенных Кедулиса, Сташиса и Бразиса изъявили письменное согласие на об>: мен земель и составление выкупных договоров.
Толпа всколыхнулась, загомонила. Сквозь общий ропот там и сям прорывались крики:
— Неправда!..
— Кто их просил за нас расписываться!
— Обмануть нас хотят!
— Не уступим своего поля!
— Не надо нам Заболотья!
А старуха Григалюнене, молодая Норейкене и еще несколько баб позадиристее протолкались к Сташису и Кедулису, грозясь кулаками.
— Иуды бесстыжие!..
— За сивуху душу продали!..
— Лодыри, растяпы! Нешто они о земле заботятся!
— Это Кедулисовы штучки!
— Сташис пану продался!
— И Бразис хорош — связался с лиходеями!
Пан Скродский в изумлении глядел на орущих мужиков. Где их послушание, унижение и страх — все эти исконные чувства, сильнее пут связывавшие темные толпы хлопов? И откуда этот мятежный дух? Мало их еще пороли?! Пан украдкой наблюдает за рослым парнем с дубиной. Ничего — детина стоит спокойно, твердо, расставив ноги, положив обе руки на свою палицу, точь-в-точь как на дворе, когда прикрывал собой девку. Правда, она уже служит в поместье, но что толку…
А люди утихли. Юркевич снова, повысив голос, принялся разъяснять, как полезно для крестьян переселиться. Земля там, правда, немного хуже, но зато ее больше. Кроме того, пастбища, лес, а если поладят с паном, то получат и дрова, и луга для покоса, а в свободное время еще и подзаработают в имении чистоганом.