— Такой ученый?
— Ах, ксендз! Наговорил кучу всякой бессмыслицы. Вбивал людям в голову, будто паны спрятали подлинный манифест, а огласили фальшивый.
— И те поверили?
— Ксендз, нет сегодня такой нелепости, в которую бы не уверовали люди.
— А это означает, господин Дымша, что жизнь становится невыносимой и народ начинает верить небылицам.
Мацкявичюс большими шагами прошелся по комнате и снова остановился у стола. Голос его зазвучал твердо и внушительно.
— Правильно говорят люди: манифест фальшивый, ибо не удовлетворяет их надежд. Подлинный манифест объявим мы! Да, господа. Наступит день — и он не за горами, — когда мы дадим людям и волю, и землю! Подлинный манифест уже составляется — под боком у царя. Это будет боевой манифест. Готовят его не императорские комитеты, по борцы за народное освобождение — Чернышевский со своими друзьями в Петербурге, проповедует его герценовский "Колокол" в Лондоне. Слыхали о них? Я преклоняюсь перед Герценом. Благородное сердце, светлый ум! — приподнятым голосом, со сверкающими глазами продолжал Мацкявичюс. — Погодите, кое-что вам покажу.
Ксендз вышел в соседнюю комнату и минуту спустя вернулся с несколькими тонкими книжками.
— Вот это "Колокол", — сказал он, кладя книжки на стол.
Он открыл одну книжку и, водя пальцем, прочел:
— "В Москве и губерниях непрерывно секут розгами крепостных, особенно дворовых, за то, что они толкуют об освобождении". Крепостному нечего ждать милости от царя и панов, — продолжал ксендз, вертя в руках книжки. — Три года назад в "Колоколе" прозвучал суровый голос: "Слышите ли, нуждающиеся, ваше доверие к царю — бессмысленно. Кому теперь доверять? Помещикам? Никогда! Они — заодно с царем, а царь их явно поддерживает. Доверяйте только себе, только силе собственных рук: точите топоры, и — за дело! Разрушайте крепостное право, как сказал царь, снизу!"
Стальная нотка зазвенела в голосе Мацкявичюса.
— Разве не замечательно? — обратился он ко всем. — Это то, что нам нужно и сегодня. Слова словно вырваны из наших сердец!
— А крепостное право упразднили и без топоров, и не снизу… — отозвался неуверенно Дымша.
— Это мнимая отмена крепостного права! — воскликнул Мацкявичюс. — Так отменили, чтобы розги остались! Верховный комитет по реформе и проектировал: упразднить крепостное право, а оставить порку! Казалось — это бессмыслица, враки. Послушайте, как отозвался на этот проект Герцен ровно три года назад.
Ксендз взял у Дымши книжку и прочел:
— "Если это правда, пусть же первый топор, который они, господа, заставят подняться этим постановлением, падет на головы преступников!" Сегодня мы видим, что это правда. Розги остались! Топор обрушится на головы преступников! — крикнул ксендз и стукнул книжкой по столу.