— Все в порядке. Бегите к каналу, — прошептал Юрко. — Торопитесь, прошу вас. А мне надо домой.
Сукальский не ответил, продолжая украдкой хмуро коситься на Юрко. Больше всего ему сейчас неприятна была тонкая, белая, едва покрытая загаром шея юноши, с помятым, нечистым воротничком. У Сукальского бурно заколотилось сердце. От сильного напряжения становилось трудно дышать. Выбрав глазами место, он ударил Юрко ниже мочки уха в шею и, чтобы не забрызгаться кровью, отскочил в сторону.
Когда замерла на лице юноши последняя судорога, Сукальский поднял труп с земли, прислонил его к дереву, сунул в вялые пальцы нож и, согнувшись, побежал в кусты.
Спустя несколько часов пограничники нашли мертвого Юрко. Дальше розыскная собака привела пограничников к берегу Августовского канала и там потеряла след. Под корневищем сваленного дерева была найдена рация германского происхождения.
По глубокой водосточной канаве, заросшей мелким густым кустарником, Сукальский осторожно прополз к каналу. Свой след он посыпал специальным порошком.
Сначала он плыл под водой, иногда высовывая обмотанную камышом голову, жадно глотал воздух, снова плыл вниз по течению дальше от границы, с намерением миновать посты, а там пробраться в Литовский лес. Потом он остановился и, сидя в воде, спрятался под нависшую над берегом корягу. Он слышал, как по противоположному берегу прошел пограничный патруль. Дрожа от холода и страха, сидел не шелохнувшись. К ночи он так закоченел, что его тело начало сводить судорогой. Но переходить в незнакомом месте границу он не решился и поплыл в обратном направлении. Единственным спасением было выползти на берег и идти в Гусарское, чтобы укрыться в доме Михальского. Другого выхода не было. Он вылез на берег, спотыкаясь и падая в темноте, в полном безразличии ко всему окружающему, пошел через поле в село и с трудом добрался до сада Михальских.
Услышав сердитый лай собаки, Юзеф вышел в сад и столкнулся с едва живым, промокшим, облепленным илом и водорослями Сукальским.
— Что случилось? — шепотом спросил Михальский. — А где сыновья?
— Дайте мне вина и спрячьте… Умоляю вас, — еле выговорил Сукальский. — Ваши сыновья спасли мне жизнь, о-о! Да сохранит их господь бог!
Юзеф Михальский принес сухую одежду. Сукальский переоделся. После этого Михальский отвел его в костел, а под утро они уже были у литовской границы. Старый волк Юзеф знал тайные тропы. Через несколько дней он вернулся и был арестован.
Владислав, которого за недостатком улик вскоре выпустили, стал писать высшим властям жалобы, всячески стремясь выгородить отца и запутать следствие.