– Дария! – поторопил Эллан. – Я же вижу: хочешь.
Хочу.
К демонам!
Переступив через панталоны, забралась на кровать.
– Совсем разденься. Никто не войдет без стука, а под одеялом места достаточно, – искушал любимый.
– Эллан! – вспыхнула я.
– Что? – он изображал саму невинность. – Хотя бы посмотрю, если не дают.
Ох, сомневаюсь!
Играя с огнем, медленно, не отрывая взгляда от лица любимого, принялась раздеваться. Прежде и подумать не могла, что смогу получить от подобного удовольствие, превращу в чувственное представление.
Судя по расширенным зрачкам и абсолютно черным глазам Эллана, мой вид в одном поясе и чулках неимоверно возбуждал.
Не утерпев, проверила: твердый.
Касание отозвалось тягостным стоном и просьбой: «Не надо!»
– Эллан, нельзя, чтобы ты…
– Сама говорила: не сметь, – зло ответил лорд, – так зачем дразнишь?
И так жалко его стало. Ровно на мгновение, пока руки любимого не легли на бедра, прогнав посторонние мысли.
По коже словно пропустили разряд молнии.
– Ну, как, ты очень стеснительная девочка? – лукаво поинтересовался Эллан. Он снова улыбался, хотя, видела, беззаботность давалась нелегко. Навсеев с детства учили контролировать эмоции, вот и Эллан прекрасно справлялся со своими. – Ляжешь или сядешь?
Узнав, куда мне предлагали сесть, отказалась. Лорд назвал трусишкой, в ответ напомнила, что забочусь о нем.
– Как же? – откровенно потешался Эллан.
– Не хочу, чтобы задохнулся.
Кончики ушей поалели.
– И не подумаю. Ну, как?
Нет, не сейчас, хотя такой соблазн! Я бы попробовала и наверняка в полной мере оценила бы мастерство лорда, но тогда бы не смогла осуществить свою задумку.
Наиви обязаны помогать ближним, оставалось только решиться, перебороть стеснение и брезгливость. А еще подумать, как и что делать. Наблюдения наблюдениями, но в первый раз вряд ли выйдет, как надо.
Кокетливо улыбнувшись, улеглась на бок, закинув ногу за шею Эллана, лицом к его паху. Ласкай, как хочешь, милый, а я попытаюсь приласкать тебя – мысль о получении удовольствия в одиночестве по-прежнему казалась себялюбивой.
Прикосновение острого языка отозвалось сладостной судорогой внизу живота. Я выгнулась и застонала, когда он начал безжалостно дразнить нежное местечко. Оно стало таким горячим, таким чувствительным, отзывалось на легчайшее дуновение воздуха.
Эллан распалял все больше; на помощь языку пришли пальцы. Один, покружив, легко скользнул внутрь, где все сжималось в невыносимо остром предвкушении, и я взорвалась.
Нестерпимая сладкая пытка наматывала виток за витком.
Сгорая и плавясь на влажной, дрожащей от сдерживаемого возбуждения коже Эллана, умирала и воскресала, старалась подхватить заданный темп и понимала: не могу, я ведомая, а он мой господин.