А еще страшила ложь. Вдруг Соланж соврал, чтобы успокоить? Зачем он отвлекал ласками? Не потому ли, что понял: соперника больше нет. Прежде некромант не заходил столь далеко. Он плавился от желания, с трудом сдержался.
Сделала пару глубоких вздохов и решилась.
Дверь распахнулась.
Я замерла на пороге, опасаясь взглянуть в лицо собственным страхам.
В спальне пахло травами. Портьеры наглухо задернуты, хотя окно открыто, и свежий воздух колышет тяжелую ткань. А еще тихо, так тихо, что слышно биение сердца. Хоть бы дыхание, шорох – любой звук! Но нет, создавалось впечатление, будто спальня пуста.
Сглотнув, повернулась к кровати. Сделала шаг, другой и упала на колени у изголовья, уронила голову на руки. Меня душили рыдания, но я беззвучно давила эмоции. Эллана нельзя волновать.
Ласково провела ладонью по впалой щеке. Щетина. Так быстро! Жесткая, колючая… как иголки.
Эллан не пошевелился, но кожа теплая, пусть и влажная.
Хотела пощупать пульс, но лорд воспротивился, с трудом, явно преодолевая боль, убрал руку под одеяло.
– Эллан? – удивленно окликнула я.
В ответ – молчание.
Чего он?
Забеспокоившись, зажгла свет.
Эллан лежал на спине. Голова повернута набок, зубы стиснуты. На меня не смотрит, даже не так – не хочет смотреть. Выглядел он действительно страшно: исхудал, осунулся. Волосы частично выбриты – значит, обрабатывали раны на голове. Зато живой.
– Тебе больно? Я сейчас…
Засуетилась, потянулась к порошкам на прикроватном столике.
– Не надо, – голос Эллана шелестел тише листвы. – Зачем ты пришла?
Сползла на пол, силясь понять, что происходит. Неужели Соланж постарался? Он мог. Эллан его должник, некромант мог велеть не мешать. Кодекс чести не позволил бы лорду возразить.
– Хотела тебя видеть, – озвучила очевидное. – Ты ранен, тебе нужен уход.
– Зачем? Соланж здоров.
– Причем тут Соланж? – от волнения едва не перешла на крик. – Плевать я хотела на Соланжа, мне ты нужен!
Упала на колени рядом с кроватью и уткнулась губами в подрагивавшую шею. Какая же она потная, как же он слаб! И я, дрянь последняя, надо было сразу ползти, лечить, помогать.
Милый, не сомневайся, только ты. Я тебя с того света, я с тобой… Ложь, никакого притворства, ты любишь, а не пользуешься даром.
– Неправильно, – казалось, любимый разговаривал сам с собой. – Тепло вместо отвращения.
Какое отвращение? Эллан бредил?
– Успокойся, я помогу. Теперь все хорошо.
Преодолев непонятное сопротивление больного, пощупала лоб: нормальный. Наклонилась, чтобы поцеловать – дернулся и зашипел от боли. Заскрежетали стиснутые зубы, сдерживая стон. Глупый, сам себе больно сделал! Только почему он холоден, отчего я вдруг стала прокаженной? Эллан ясно дал понять: мне лучше уйти и никогда к нему не прикасаться.