Хлопнула дверь, в коридоре послышались шаги, приглушенные расстеленной на полу дорожкой, но и они через мгновение стихли.
Кэтрин осторожно выглянула в коридор и увидела удаляющуюся прямую спину горничной. Сьюзен. Кэти отпрянула, испугавшись, что эта злобная женщина обернется, и некоторое время ждала, прежде чем снова выйти из комнаты.
По коридору Кэтрин шла медленно, подслушанные слова еще прибавили ей тревоги. С кем так грубо и дерзко говорила горничная? Конечно же, с одной из мисс Тармонт. И не надо было обладать опытом главного констебля Грейтона, чтобы догадаться – так говорить Сьюзен могла только с Оливией.
Хелен вела себя независимо и почти так же высокомерно, как миссис Синглтон, и живо поставила бы на место забывшуюся прислугу, а вот Оливия постоянно выглядела напряженной и даже – Кэтрин готова была поручиться за свои наблюдения – напуганной. Опекуны, казалось, совсем мало заботились о ней, сосредоточив все свое внимание на старшей из сестер, помолвленной и представляющей интерес для светского общества. Оливия же была слишком мала, чтобы искать ей жениха, и не обещала в будущем стать наследницей большого состояния. В отсутствие гувернантки, которую, как сообщила миссис Синглтон тетушке Мэриан, рассчитали вскоре после Рождества, девочка явно чувствовала себя одинокой и потерянной. Кэтрин видела, как Оливия потянулась к Полин Мидлхем, и к тому моменту, как дошла до лестницы, не сомневалась – Сьюзен говорила именно о мисс Мидлхем и ее матери.
Но как смеет горничная указывать своей юной госпоже, с кем ей водить знакомство, да еще в таком тоне? Почему Хелен позволяет этой женщине так обращаться со своей сестрой? Из комнаты девушек Кэтрин не услышала ни звука, ни возражения в ответ на угрозу горничной.
С самого утра обе мисс Тармонт не покидали свою комнату, и Сьюзен оставалась с ними. Что они делали, когда грабитель пробрался в комнату миссис Синглтон? Кэтрин спускалась вниз, думая об этом. Скорее всего, Хелен встала так же поздно, как и миссис Синглтон, и Сьюзен занималась ее туалетом, а Оливия тихо сидела и читала или вышивала, чтобы не потревожить склонную к резким отповедям сестру.
Главный констебль Грейтон проявил удивительную для себя чуткость и не стал требовать, чтобы осиротевшие во второй раз девушки спустились в «Зал герцогини» для беседы с полицейскими, а сам поднялся в «Комнату с портретом». Кэтрин видела его разочарованное лицо, когда он вернулся в холл. Сестры и их горничная явно не смогли сообщить ему ничего важного, как и другие постояльцы гостиницы.