Сейчас же она не в силах была сосредоточиться и беседовать с друзьями так, будто происходившее касалось кого-то другого, а они всего лишь разгадывают очередную сложную шараду. Ей было страшно и неуютно, будь она одна или в компании.
Миссис Дримлейн предлагала ей ночевать в ее спальне, Бет и Джон пригласили погостить у них в доме, но Кэтрин предпочла остаться в своей спальне, то ли из упрямства, то ли из нежелания причинить им еще большее беспокойство. К полуночи она уже жалела о своем решении.
Погасив свет, Кэти то выглядывала в окно, то подходила к двери и трогала ключ, убеждаясь, что он все так же плотно сидит в замке и никто не пытается вытолкнуть его снаружи другим ключом. Когда же эта долгая ночь закончится и сколько у нее еще впереди таких вот бессонных ночей?
В конце концов усталость одолела ее настолько, что Кэтрин начала спотыкаться на мягком ковре, и девушка прилегла поверх одеяла лицом к двери, не снимая пеньюра и положив рядом с собой тяжелую книгу – свое единственное оружие. Сон милосердно спустился к ней сразу и не принес с собой ни кошмаров, ни неожиданных пробуждений из-за треска старых обоев или шума птичьих крыльев в дымоходе.
Ночь прошла без потрясений для всех, кто провел ее в «Охотниках и свинье», и утром только мистер Лофтли охал и морщился от боли в спине, неминуемо сменяющей сон на неудобном ложе.
Кэтрин, к своему удивлению, проспала до самого утра и, хоть и не чувствовала себя спокойно, все же была в состоянии сидеть за стойкой и беседовать с немногочисленными постояльцами и куда большим количеством любопытствующих жителей Кромберри. Миссис Лофтли загоняла кухарку, приказывая ей готовить все новые и новые порции легких сэндвичей и кувшины оранжада. Жара вернулась, и посетители, которых больше, чем собственные дела, волновали события в гостинице мистера Лофтли, охотно занимали столики в ресторане и во дворе, а в беседку едва можно было протолкнуться.
Глядя на всю эту ярмарку шляпок, летних платьев и пестрых зонтиков от солнца, Кэтрин чувствовала легкую тошноту. В «Охотниках и свинье» жестоко и хладнокровно убили порядочную женщину, ее вдовец безуспешно искал утешение на дне винных бутылок из погреба дядюшки Томаса, напуганные подопечные не покидали своей комнаты, а горожане едва ли не устроили себе праздник. Причем среди них были не только сплетницы из попечительского совета или праздные жители окрестных поместий, но и почтенные торговцы, вечно занятые швеи и старомодно одетые домохозяйки с другого конца города, где по берегам Крома ютились домишки городской бедноты. Бабушка миссис Харт возглавила делегацию стариков из богадельни, тех, кто еще способен был пройти несколько улиц ради того, чтобы порадовать своих более дряхлых и больных товарищей свежими новостями из порочного свинарника. Так вчера вечером в пабе назвал «Охотников и свинью» старый браконьер Подрик Плам, и это унизительное прозвище тотчас облетело весь город. Как водится в таких случаях, мистер и миссис Лофтли узнали об этом ударе по репутации своего заведения последними, и миссис Лофтли долго плакала в своей спальне, стеная и заламывая руки, пока дядюшка Томас грозился обрушить на злоязычных горожан всяческие кары и подсчитывал доход от сэндвичей и оранжада.