Странно, правда, только мне ужасно захотелось пожить. Ну, просто пожить — для себя! Не только для того, чтобы судить и карать! Жить, как большинство людей в мире — тихо, скучно, обыденно. Как в анекдоте:
«— А что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию?
— Куплю домик с верандой, кресло качалку. Сяду на веранде в кресло-качалку и буду так сидеть — день, два, неделю…
— А потом?
— А потом начну качаться»
Закончил трансформацию за полчаса до времени «Ч». Как раз, чтобы спокойно доехать до кладбища, припарковаться и влиться в ряды скорбящих. Чтобы завершить свое преображение, я загнал машину в посадки за городом рядом с кладбищем, и пользуясь зеркалами джипа все устроил.
На парковке у кладбища как всегда сидят женщины, торгующие искусственными цветами (неужели у них кто-то покупает эдакое убожество?). Кто делает все эти венки, искусственные розы и гладиолусы? Целыми днями крутить из бумаги кладбищенские цветы…спокойная, бесцветная жизнь!
Нет, я не хочу такой спокойной жизни. В моем представлении спокойная жизнь выглядит несколько иначе. Например — небольшой такой домик на острове Керкира. Веранда, и на ней кресло-качалка. А я сижу, смотрю на море, на закат и тихо-тихо так начинаю раскачиваться. Ну да, просидев неделю без раскачивания. Или две.
Юру оставил в машине, строго-настрого наказав не высовываться и сидеть «до победного». Перед тем как подъехать к кладбищу, в тех же посадках устроил тайник, в который сложил оружие и самое главное — деньги. Вдруг придется бросить машину и бежать что есть сил — не с дипломатом же скакать? Да еще и отбиваясь от преследователей. Конечно, я рассчитывал, что никто не обратит внимание на седого старичка с отшельничьей бородой, но кто знает? Не надо считать противника идиотом. Чревато.
Юре сказал, чтобы он ждал меня два часа. Если по прошествии двух часов я не появлюсь — идет куда хочет. Или — куда может. Значит, я не смог появиться. Возможно — уже мертв.
По дорожкам, под палящим солнцем, постукивая палочкой. Уступаю дорогу похоронным процессиям, упорно тащусь вперед, горбясь и прихрамывая.
Сегодня день похорон, автобусы-«пазики» с черной полосой по боку медленно, скрипя сочлениями и попердывая вонючими глушителями, пробираются по асфальтированным дорожкам, доставляя свой груз до выкопанной в желтой глине яме. Все там будем. Кто-то в глине на Жареном Бугре, как местные называют район кладбища, кто-то в черноземе на Березиной речке, кто-то на горе в Заводском районе. А кто-то вылетит из трубы черным дымом, чтобы оставить после себя только горстку пепла. Из праха вышли, в прах уйдем.