. Однако вскоре ситуация переменилась.
8 ноября, обобщив добытые следственной канцелярией материалы, уличавшие обер-фискала, Е. И. Пашков вынес постановление о пытке Алексея Нестерова>{665}. И тут подследственный дрогнул. 9 ноября, не дожидаясь привода в застенок, А. Я. Нестеров заявил Егору Ивановичу о готовности дать признательные показания>{666}. Расследование «дела фискалов» вышло на следующий виток.
Еще не разобравшейся в полном объеме с показаниями С. Ф. Попцова следственной канцелярии генерал-прокуратуры предстояло теперь проверять не менее содержательные откровения Алексея Нестерова. Подобно Савве Попцову, Алексей Яковлевич не ограничился признанием собственной вины, но и поведал много интересного о иных должностных лицах. А. Я. Нестеров рассказал о взятках и казнокрадстве бывшего московского вице-губернатора, а ныне главы Монастырского приказа В. С. Ершова, о подлоге завещания бывшим обер-фискалом, а ныне судьей Московского надворного суда М. В. Желябужским, о многообразных злоупотреблениях комиссара А. С. Сергеева и дьяка А. Г. Ратманова.
Тем не менее, заподозрив Алексея Нестерова в недостаточной искренности, Егор Пашков 25 ноября вновь распорядился подвергнуть его пытке>{667}[132]. Допрос в застенке не состоялся, однако, и на этот раз. Согласно помете в деле, «обор-фискалом не розыскивано за полученным имянным его императорского величества указом»>{668}· Иными словами, в ноябре 1722 года Петр I пытать Алексея Яковлевича воспретил.
Не вполне ясно, что за соображения побудили императора отменить собственную недавнюю санкцию о «розыске» А. Я. Нестерова. Вероятнее всего, отличавшийся повышенной подозрительностью Петр 1 рассудил, что глава фискальской службы мог владеть такой разоблачительной информацией, которую небезопасно было доверить даже генерал-прокуратуре. По этой причине монарх решил допросить Алексея Нестерова лично.
В итоге допрос Алексея Нестерова императором состоялся 31 января 1723 года. К этому допросу Петр I даже собственноручно написал вопросные пункты, в которых выразил, в частности, уверенность в весьма значительной информированности А. Я. Нестерова о криминальных деяниях государственных служащих: «Первое, по чину фискалскому, вторые, понеже прибежище всех воров был»>{669}. Однако, несмотря на то что допрос проводился лично монархом и под пыткой, никаких новых откровений Алексея Яковлевича на нем не последовало>{670}.
Что бы там ни было, независимо от высочайших колебаний в решении вопроса о телесной неприкосновенности А. Я. Нестерова конец ноября и весь декабрь 1722 года следственная канцелярия генерал-прокуратуры работала с прежней интенсивностью.