Как ни странно, вчерашний полет только усилил боль. Да, разумеется, было здорово! Но, правду сказать, Лизу разбудил страх. Обычный человеческий страх. Оказалось, полет на штурмовике затронул в душе Лизы те пласты, которые, возможно, и трогать не стоило. Но камень упал, и лавина сошла с гор. Открылись кладовые памяти, и Лиза увидела во сне "картины прошлого": полет в пурге, проход над Виндавской зоной ПВО, штурмовики и торпедоносцы стартующие с палубы "Архангельска" на встречу прущей в лоб английской эскадре… Яркие образы, нетривиальные ощущения, от которых даже во сне бросало то в жар, то в холод. Но закончилось-то все тем, чем все всегда и заканчивалось: той самой атакой на польский тримаран, с которой, собственно, и началась для Лизы новая жизнь. В этом мире и в этом теле.
И вот теперь она, командир Браге, лежала без сна, перебирая в памяти цветные камешки — моменты "славы и любви", и думала о том, что траектория ее судьбы в очередной раз сделала крутой поворот. И теперь оставалось только молиться, чтобы вписаться в вираж и чтобы хватило высоты для выхода из пике…
* * *
"Полет на метле" имел последствия. К счастью, — если не считать ночных кошмаров — в основном, положительные. Впрочем, как и "танец семи покрывал". Пилоты палубной авиации своих узнают на раз, и сходу разглядели в адмирале Браге "своего парня" и настоящего асса. Ну, а дальше больше. Нашлись в экипаже грамотные и не ленивые люди, которые сопоставили слухи о героических шрамах на ногах и руках адмирала с ее же техникой пилотирования, и дело было сделано. Во время стоянки в Канзас Сити, кое-кто посетил городскую библиотеку, и подшивки газет пятилетней давности легко подтвердили возникшие у некоторых офицеров подозрения, что адмирал Браге — это тот самый лейтенант-коммандер Браге, который в одиночку бодался с польским крейсером-тримараном. Фамилию героя за давностью времени помнил один лишь старший навигатор Ирле, да и то был не уверен в правильности произношения. Но даже те, кто помнил о том бое, всегда отчего-то думали, что речь идет о мужчине. Оказалось, нет. Так что за один вылет Лиза заработала серьезное уважение экипажа, увидевшего в ней уже не просто женщину-адмирала, а грамотного и умелого пилота. Теперь во время ее ежедневных обходов авианосца с Лизой заговаривали даже те, кто обычно предпочитал наблюдать за ее действиями со стороны. Впрочем, если одни люди оценили ее вылет положительно, другим он, судя по всему, сильно не понравился. Адмирал Мас разом растерял все свое благодушие и попросту перестал с Лизой здороваться, а Йоахим Форн почел за лучшее забыть об опрометчиво данном обещании и на штурмовике решил не вылетать. Тут, как и в стрельбе по мишеням, много славы не заработаешь, зато стыда не оберешься.