Окрестности, и в самом деле, были хороши. Сосновый бор — темный, кондовый, дремучий, словно в начале времен, — прорезанный ручьями и речушками, прячущий в своей глубине озера и небольшие болотца. И, разумеется, река. Вятка в этих местах была довольно широкой и текла медленно, плавно, завораживая своей неторопливой статью. Был соблазн искупаться, хотя вода в это время года, наверняка, была холодной, но Лизу останавливала не столько боязнь простуды, — она была девушкой закаленной, — сколько отсутствие купального костюма.
— Купаться будешь? — спросила она Василия.
— Да, нет, — покачал он головой. — Я пас. Да и тебе не советую, вода сейчас студеная…
— Нешто! — отмахнулась Лиза. — Но ты помнишь, Василий, как офицер офицеру!
— Я отвернусь! — заверил Карамзин.
— Вот это правильно! — кивнула Лиза, но все равно разделась за кустами.
Когда вылезла из воды, даже у нее, — уж на что привычная, — зуб на зуб не попадал, но капитан-лейтенант Карамзин такую возможность предусмотрел, и на берегу Лизу ожидал жарко пылавший костер, у которого Лиза и обсохла, на несколько минут забыв даже о стыдливости. Но Карамзин, справедливости ради, вел себя безукоризненно и на Лизины "прелести" не пялился, позволив ей сначала спокойно согреться, а потом и одеться. Так что глазом моргнуть не успели, а уже три часа прошло.
Пока шли назад — к заимке — проголодались окончательно, и за стол сели в том славном расположении духа, когда пьется и естся легко и в удовольствие, да и разговор под водочку идет веселый и непритязательный, становясь со временем все более и более доверительным. Ну, а под разговор "по душам" в Себерии испокон веков пили много или очень много. Выпили и Василий с Лизой. Рюмка за рюмкой, слово за словом, и, наконец, в какой-то момент Лиза с удивлением обнаружила, что "вот оно, вот"!
— Умерла, — сказала она, констатируя итог возлияния, и не меняя позы, упала с табуретки куда-то вбок.
Очнулась Лиза в Аду. Ну, то есть, так ей показалось попервости. Вокруг было сумрачно и жарко, аки в аду, и по-адски же кондово, в смысле, просто и без изысков. Камень и дерево, огненные блики на стенах, игра теней…
"Это я где?!"
Лиза попыталась сориентироваться, но поняла лишь, что лежит ничком, голая и обессиленная.
"Умерла что ли?"
И тут над ней, обдав задницу и спину волной смертельного жара, пронеслось что-то быстрое и шуршащее, и снова, и опять. Стремительно и почти без пауз. А потом это что-то обрушилось ей на спину. И еще раз, и опять. Мощные удары с влажным шлепком и брызгами горячей воды.
"Господи прости! — поняла, она наконец. — Да, это же веник!"