"Пробовала, не пробовала! Нашла, подруга, тему для разговора! Вечером, в ванной, под коньячок!"
— Маша, ты помнишь, сколько мне лет? — спросила вслух, имея в виду, что за прошедшие годы, верно, успела попробовать кое-что, кроме "любови" в миссионерской позе.
— Я все равно старше! — Мария перешагнула через край ванной, благо длина ног позволяла, и опустилась в воду.
— Вода остыла, — констатировала она через мгновение. — Добавишь горячей?
— Отчего бы не добавить? — Лиза протянула руку к крану и задержала взгляд на "располагавшейся со всеми удобствами" женщине.
Получалось, что она "поспешила с выводами". Не стоило им устраивать эти посиделки в большой, но отнюдь не гигантской медной ванной. Слишком близко, слишком интимно, слишком откровенно, тем более, что ноги у обеих длинные и деть их оказалось практически некуда, если только не переплести. А это уже отнюдь не невинное занятие, если вы понимаете, о чем, собственно, идет речь. Между тем, речь шла о вещах достаточно простых, можно сказать естественных, — вроде прикосновений, запахов, "ярких" образов, — особенно для тех, кто, как и Лиза, успел распробовать и этот "разврат" тоже.
— Красивая ты, Маша, — добавила Лиза через мгновение, поворачивая рукоять бронзового крана, — глаз не отвести!
— А ты не отводи! — недвусмысленно улыбнулась ее визави и, протянув руку, коснулась пальцами Лизиного бедра.
Медленно, нежно и ровно там, где змеился по белой коже бледный плоский шрам.
Что тут сказать? Приятно и возбуждает, тем более, что Мария красивая женщина. Причем в "истинном" облике, в котором она брюнетка с синими глазами, даже более привлекательная, — американцы говорят сексапильная, — чем в образе сероглазой блондинки.
— Еще немного, и у меня снесет крышу, — предупредила Лиза, безуспешно пытаясь остановить нахлынувшее вдруг возбуждение.
Накатило сразу вдруг, а тут еще эти высокие острые скулы и линия челюсти, плавно переходящая в шею, и тонкие изящные плечи…
— Ну, я пока еще штатская… — хрипло выдохнула Мария, как-то хитро, вопреки законам механики и физиологии, сплетаясь с Лизой в один тугой узел. — Так что, не нарушая субординации и…
— И устава, — закончила за нее Лиза, и тут их губы встретились, и ей пришлось замолчать, хотя видит бог, ей и сказать было больше нечего. Какие уж там слова!
* * *
Без четверти час извозчик на стареньком майбахе высадил их неподалеку от моста. Было тихо. На набережной, освещенной неярким светом электрических ламп, кроме Лизы и Марии не было ни души. Рейн казался темным ущельем, но габаритные огни нескольких речных судов, стоявших у противоположного берега, указывали на истинное положение дел, то есть на действительный уровень речного потока. А на мосту, вернее на некотором расстоянии перед ним, перекрывая въезд, работали люди в оранжевых куртках. Это "муниципальные службы" затеяли проводить по ночному времени "срочные" дорожные работы.