Про то, что после приземления «Союза-14» сам он в Гременец еле вырвался, Андрей промолчал. Чего уж там! После запуска «Салюта» и в ЦУПе, и на Байконуре наступили горячие деньки. И если бы не телеграмма от родителей, к которым он отправил из Звездного свою жену, не короткое телеграфное сообщение про то, что срок пришел, и Катюшу уже забрали в местный роддом, никто не отпустили бы его с работы. Да и так дали всего три дня. Завтра — назад. Однако в качестве не мужа, а отца. Андрей не удержался и довольно расплылся во все свои тридцать два.
— Батя, — улыбаясь, спросил он, — а чего это ты такой сегодня не торжественный? Не побрился даже. Ой, смотри, — захихикал младший Барбикен, — как щетина у тебя полезла! На лбу даже!
Андрей откинулся на спинку стула и уже расхохотался во все горло.
— Мама, мама, — давился он смехом, — на батю, на батю посмотри! Он же на гориллу похож. Большую добрую гориллу. А, может, он и есть горилла? Ой, мама, мама, ты же за гориллу замуж вышла!
Владимир Андреевич поперхнулся, выдавил нечто, напоминающее глухое «гы-гы», а потом и сам зашелся неестественно механическим хриплым смехом:
— А ты на себя, на себя погляди! Погляди на себя, — выкрикивал он сквозь судорожные всхлипы. — Уши-то, уши как выросли! Не уши, а вареники! А мордочка ма-а-ахонькая. Да ты же мартышка, мартышка! Макака. А где твой хвост, макака?
И старший Барбикен, уронив вилку, вдруг полез под стол.
— Мальчики! Да вы что?! — испуганно вскрикнула мама Лиза, хватая мужа за рубашку. — С ума сошли?! Выпили на грамм, а повеселиться на рубль хотите?
И она бросила растерянный взгляд на полупустую бутылку, стоящую на столе. Та хмуро мерцала темно-зеленым стеклом, напоминая собой один, из так любимых Андрюшей, космических кораблей на плоском космодроме столешницы. Только вид у этого корабля был какой-то угрюмо-инопланетный.
А мужская половина семьи Барбикенов уже начинала веселиться во всю. Владимир Андреевич выскочил из-под стола, с грохотом уронив свой стул и чуть не опрокинув по дороге Елизавету Томасовну. Ссутулил спину, вытянул вниз раскачивающиеся руки и на полусогнутых ногах, с каким-то утробным уханьем, выпрыгнул в коридорчик. Там испуганно затявкал Такотан.
Андрей в это время заверещал и одним прыжком взлетел на стол. Потоптался по нему, сбивая на пол тарелки, и схватился за тюлевую гардину, прикрывающую окно. Попытался качнуться на ней. Та, естественно, не выдержала и, с глухим треском срывая карниз, упала прямо на газовую плиту, на которой уже закипал чайник. И пошло-поехало. Чайник — на пол, кипяток — в стороны, визжащий Андрей — в коридорчик, перепуганная мама Лиза — в уголок кухни, всей спиной вжимаясь в стену, обложенную прохладным кафелем.