— Понимаю, понимаю, — буркнул врач, открывая двери квартиры Барбикенов. — Только вы уж побыстрее. Мне за пациентом проследить надо.
— Нам всем за ним проследить надо, — скрипуче произнес Анатолий Петрович и вопросительно посмотрел на Ивана, вышедшего им навстречу.
— Все нормально, товарищ капитан, — ответил тот на немой вопрос. — Хозяйка спит. Хозяин, — он переступил с ноги на ногу, — пребывает в некотором раздумье.
— В раздумье — это хорошо, — пробормотал Анатолий Петрович. — Пусть подумает. Федор Николаевич, — обратился он к Лагуте, — вы бы подготовили Барбикена к основательному разговору, а мы с Иваном пообщаемся пока.
На кухне, куда они зашли, было уже относительно прибрано. На столе, завернутые в прозрачный целлофановый пакет, лежало несколько брошюр. «Хроника текущих событий» — извещали на верхней угловатые, какие-то самодельные, буквы. Из-под нее выглядывал край зачитанного журнала.
— Та-а-ак, — протянул Анатолий Петрович. — Только эта антисоветчина? Больше ничего нету?
— Есть несколько стенограмм выступлений Гриценка и Сахарова. Полное недоумие — такие материалы с собой таскать! И еще, — Иван постучал ногтем по краю журнала, — «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Но это, как вы понимаете, вещь вполне легальная.
— Была, — буркнул Анатолий Петрович, — до тех пор, пока этого деятеля из страны не выставили. — Он полез в карман, достал оттуда плоскую коробочку и протянул Ивану: — На, магнитофонные записи к делу приобщи. Картина вполне ясная. Даже скучно. Бутылку-то куда дел?
— В мусоропроводе. Никто ничего не определит. Анатолий Петрович, — внезапно замялся он, — а для чего вы усложнили все так? Рисковали, психотропы в водку добавляли? Можно ведь было просто взять этого умника, да и дело с концом. Доказательств-то вон сколько, — и Иван мотнул головой на стол с лежащим на нем целлофановым пакетом.
— А для того, лейтенант, что незачем нам плодить врагов советской власти. У нее внутренних врагов — раз, два и обчелся. Все остальные, так, — он пожевал губами, — придурки. И наша задача — доказать это всему народу. В общем, заканчивай оформление — кто понятыми были? Яременки? — а я с гражданином Барбикеном-старшим парой словечек перекинусь.
Анатолий Петрович вошел в разгромленную комнату и молча прислонился к дверному косяку. Барбикен, лежащий на диване, казалось, не заметил его. Смирительной рубашки на нем уже не было и все его внимание было сосредоточено на Лагуте, который сидел у него в ногах и что-то быстро строчил на больших листах бумаги.
— Тут вот ведь какое дело, — говорил Владимир Андреевич слабым голосом, — я, конечно, всего не помню, но ощущения… Было ощущение какой-то — как бы это сказать? — беспроблемности, что ли. Все, что было уже забылось и не имело никакого значения. Обо всем, что должно было случиться, не имелось никакого понятия. Было только «здесь» и «сейчас». Здесь есть апельсины. Сейчас мне их нужно отобрать у соперника. Вот и все проблемы. Без комплексов.