— Успокоимся? — вопросительным эхом отозвалась Руслана.
Помолчали. Мягкое сияние укрощенных лайстонов стекало на их напряженные фигуры.
— Так вот, — кашлянул Виктор после тяжелой, но непродолжительной паузы, — мама установила, что сигнал, поступающий на поверхность тополоида — так она псевдосферу Лобачевского назвала — распараллеливается. Представь себе огромное количество вариантов событий, происходящих параллельно одному, дискретному. Ничего не напоминает?
Руслана угрюмо пожала плечами.
— Конечно, — сделал такое же движение Виктор. Словно передразнил девушку. — Тут сразу и не сообразишь… Короче, согласно теории моих родителей, тополоиды скелета действуют, как суперкомпьютер. Такой «супер», что все ныне существующие по сравнению с ним — детские игрушки! В лучшем случае — счетные доски какого-нибудь древнего Архимеда. То есть, хочешь — не хочешь, но существует определенный риск того, что человеческий скелет способен мыслить. Недаром, насколько мне известно, земные попы кости и черепа своих святых собирают да сберегают!
— Угу, — еще угрюмей пожала плечами Руслана, незаметно отодвигаясь от Виктора. — Ты знаешь, издавался когда-то в России журнальчик под развеселым и немного наукообразном названием — «Сатирикон». Так вот, было в этом сатирическом синхрофазотроне такое определение: «Человек, се не обглоданный скелет…» Короче, ты, возможно, и можешь мыслить, как какой-нибудь суперкомпьютер, но вот я… — Барбикен презрительно фыркнула. — Кости… Скелеты… Черепа, блин!.. От твоих рассуждений мертвечиной за версту несет!
— Мертвечиной? — переспросил Арданьян. — Ну, если уж ты вспомнила о России, то был там один ученый. Известный тебе, наверное. По фамилии, если не ошибаюсь, Тимирязев. В «сатириконах» всяких он вряд ли подрабатывал, но однажды заметил, что «в состав того, что мы называем человечеством, входит более мертвых, чем живых».
Руслана вскочила с места так резко, что селайтовое мерцание рассыпалось вокруг мгновенно погасающими искрами. Эдакая разъяренная ведьма из навороченного фэнтези.
— Ну, ты!.. — начала на такой высокой ноте, что сразу же задохнулась. Но тона не сбавила. — Ты, жестянка ржавая! Ты что, запугать меня хочешь? Не получится! За последние дни я и без твоих намеков очень хорошо уяснила, что… Что здесь более мертвых, чем живых, — передразнила она Виктора, изо всех сил сжимая свои маленькие кулачки.
— Да что с тобой?!.. — вскочил и Арданьян, пораженный такой бурной реакцией Барбикен, но фразы закончить не успел, оборвав ее на полуслове.
По лайстонам пробежала волна мерцающих огоньков, словно они вздрогнули, испугавшись чего-то, а на окончаниях их тонких шпилей начали сгущаться облачка мутно-оранжевого тумана. Они явно готовились к отражению какой-то атаки, но происходила эта подготовка довольно вяло. Словно события последних суток высосали из них последние силы, и теперь они действовали на пределе своих энергетических возможностей.