Помятый последними неприятностями «ройс» замер возле ворот из рифленого железа. Выходить Маккольн не спешил. Ему казалось, что его разглядывают. И не сзади, где находился О'Брайен, не со скал, за которыми прятались его люди, а именно из-за этой, наглухо закрытой и без следов хоть каких-нибудь отверстий, двери. Взгляд этот был холоден и недоверчив. Маккольн неуверенно улыбнулся. Неизвестно кому. Поэтому улыбки не вышло.
Очень естественно чертыхнувшись, Билл хлопнул подтяжками, незаметно проверив, как держится под пиджаком старый проверенный «кольт», и выбрался из машины. Оглянулся — шерифа с копами видно не было — и громко застучал по громыхнувшему железу. Несмотря на довольно жаркое солнце, оно было на удивление прохладным. Ворота медленно поползли в сторону. В открывшемся проеме напряженно замер сухощавый гибкий человек с проседью в черных курчавых волосах. Оценивающим взглядом он смерил фигуру Маккольна и вопросительно посмотрел на него.
Тот приподнял помятую, как и его «ройс», шляпу:
— Прошу прощения за беспокойство. Эжен Николь. Преподаватель латиноамериканской истории университета в Альбукерке.
На мгновение, как показалось Биллу, глаза ранчеро потеплели.
— Николь?.. На француза вы не похожи.
— Гены шотландки-матери перевесили гены отца, — усмехнулся Билл. — Извините, но вы не подскажете, как проехать на Белые Пески? Что-то я петляю, петляю, и уже совершенно потерял ориентацию.
Собеседник еще с полминуты побуравил Билла глазами, а потом выкрикнул, не поворачивая головы:
— Ник! Тут твой коллега заблудился, — и протянул руку Маккольну. — Симон Арданьян, инженер. — А потом кивнул головой на огромного пожилого негра, появившегося в проеме ворот: — А это Ник Хастон, математик. Читает лекции в вашем университете.
«Ч-черт! — мысленно выдохнул, мгновенно ставшим чересчур горячим, воздух, Маккольн. — Проклятый О'Брайен! Хоть бы предупредил, какие тут живут „ранчеро“!» Впрочем, внешне он оставался совершенно спокоен. Выдержка у Билла Маккольна по прозвищу Ледышка всегда была завидной. Даже не смотря на то, что на его глазах рушились устои общества. Дожили: негры в университетах преподают! Холодная ярость мгновенно привела Маккольна в необходимое боевое состояние. Даже мысль о бегстве затаилась до времени среди нагромождения извилин серого вещества. Преодолевая внутреннее сопротивление, Билл потянул руку негру:
— Добрый день, коллега! Вот ведь какая незадача. Заблудился. А тут еще машина барахлит. Нельзя ли у вас ее осмотреть?
Хастон недоверчиво разглядывал Маккольна.
— Мне кажется, что я вас вижу впервые.