Я задергалась в его объятиях, стараясь вырваться. Мне хотелось кричать, но я не могла открыть рот и издать хоть звук. Губы мои, казалось, налились свинцом, а горло сдавили спазмы. Да и все части тела были как бы парализованы. А Ромка тем временем не мешкал. Задрав на мне юбку, он запустил руку между ног. Потом, передумав, схватил двумя пальцами за щеки. Сильно надавив, Ромка заставил меня открыть рот, чтобы попытаться всунуть туда… Его член — горький и горячий, коснулся моих губ, провел по ним, проник глубже.
— Ах, — я широко распахнула глаза, ощущая во всем теле знакомую мне дрожь возбуждения.
— Госпожа Лариса, уже можно делать массаж? — рядом со мной стоял Алекс, француз, и его рука как-то подозрительно качнулась, будто отпрянула от моего лица.
— Я… уф… ну и приснился же мне только что сон, — очумело разглядывая комнату и радуясь тому, что лежу-то я не в своей школе, не возле доски и, тем более, в моем рту нет вздыбленного члена Ромки. — Знаешь, что…. а приди-ка ты ко мне немного позже?
— Настолько позже? — спросил Алекс, и я с удивлением уловила в его голосе не только нотки раздражения, но и знакомые интонации русскоязычных россиян, милый акцент исчез совершенно.
— Ну, через минут пятнадцать, хорошо? — отчего-то я мгновенно сделалась почти покорной овечкой, перейдя на извинительно-заискивающий тон.
— Хорошо.
Когда Алекс ушел, я еще несколько минут лежала, приходя в себя — и от муторного сна, и от поведения массажиста, который, как оказалось, смог позволить себе быть со мною непочтительным.
"Или это мне только показалось? — подумала я. — Ведь парень не сказал ничего такого… Да, это из-за сна, а так — все нормально".
Посетив туалет, я помылась над биде. Взяв из столика стакан сока, села на удобный шезлонг и, глядя на изумрудное небо, начала размышлять о предстоящем массаже, стараясь угадать, что же такого необычного приготовил мне Алекс в этот раз. Ведь, согласно моей прихоти, парню была поставлена задача — расслаблять мое тело, но так, чтобы мне было не только приятно, но также и интересно за всем этим наблюдать.
— Табу — прикасаться к интимным местам, — поставил единственное условие тогда Андрей. — Если увижу…
И я, конечно же, с ним согласилась. Теперь сожалела об этом.
…
Помню, как же я изощрялась во лжи: сама себе наставив синяков, обвинила в этом массажиста.
— Я не хочу этого неуклюжего коновала, — говорила я, показывая Андрею руки и бедра, где будто бы поставил свои отпечатки Егор. — Мне больно и неприятно всякий раз, когда этот мужик прикасается ко мне. А еще… у него пахнет изо рта, и мне нестерпимо выдержать такое.