«Кто вызывал?» – спросили у дежурного в штабе. – «Особист, зайдите к нему». Постучавшись, вошли в кабинет. Из-за стола поднялся невысокого роста старший лейтенант. Поздоровавшись, он протянул Ефимычу пакет, сказав: «Спасибо за службу. Поедете домой, начальниками цехов», – и, обращаясь ко мне, спросил: – «Где родился-то?» – «В Загорске». – «Вот туда и поедете оба». Провожая нас до двери кабинета, он улыбнулся, как бы говоря: «Я своё слово сдержал». Отправить служить домой, особист обещал нам, когда попросил выполнять его поручения. Они сводились к тому, чтобы не допустить пропажи оружия и секретной документации – чертежей, с которыми курсанты имели дело, обучаясь ремонту полевых орудий, гаубиц, минометов и различных видов стрелкового оружия. Особенно соблазнителен был маленький, красивый пистолет Макарова (ПМ), тогда только поступавший на вооружение в армию. Однажды, недосчитались одного такого пистолета. Подполковник, проводивший занятия, приказал сержанту, учебному мастеру, построить взвод: всёх обыскали, тщательно обшарили класс, перевернули всё, но пистолета не нашли. По школе объявили учебную тревогу. Выстроившись вдоль корпусов, курсанты плотной шеренгой медленно пошли по её территории, тщательно осматривая везде всё что, попадалось на пути. Так дошли до самого дальнего угла территории школы. Там, среди брёвен дровяного склада, пистолет нашёлся. Уставшие и взвинченные курсанты долго обсуждали, какая сволочь это могла сделать. В тот жаркий летний день в классе было душно, и кто-то открыл зарешёченные окна. Класс был на первом этаже и, видимо, во время перерыва, когда все ушли на перекур, кто-то из посторонних, возможно, солдат роты охраны или работников артиллерийской базы, располагавшейся здесь же, и украл один из пистолетов, лежавших на столах у открытого окна.
Поблагодарив и, попрощавшись с особистом, мы в тот же день уехали в Москву. Настроение было приподнятое – едем домой – об этом все мечтали. Значит, не зря прилежно учились. Командир батареи, майор, воевавший на фронте в Отечественную, муштровал нас так, что после команды: «Отбой!», – курсанты не помнили, как снимали второй сапог, тут же засыпая от усталости. В Загорск прибыли через день, вечером. Где в городе комендатура, я знал. Стоя перед дежурным, капитаном, «во фрунт» – на вытяжку, блестящие, как оловянные солдатики, доложили, что прибыли по направлению и передали пакет с вопросом как доехать до части. Посмотрев на номер части, указанный на пакете, у него вырвалось: «А у нас такой нет!» Достал какие-то бумажки. Перебирая их, повторял: «Да, нет у нас такой части, нет…». Куда-то звонил. Положив трубку, посмотрел на нас и сказал: «Я не знаю, что с вами делать!» Мы с Ефимычем сникли – опять не, «слава Богу». Дежурный стал расспрашивать, где призывались в армию, откуда прибыли, какую школу и по какой специальности окончили. Мы ответили, что один – из Загорска, другой – из Щелкова, учились в Горьком в школе Московского военного округа, артиллерийские техники по ремонту вооружения ближнего боя. Он слушал и задумчиво смотреть на пакет. Вдруг выражение его лица изменилось, будто осенило. Набрав номер телефона, спросил кого-то: «К вам должны прибыть курсанты?» Ему ответили. Он облегчённо вздохнул, положил трубку и произнёс: «Номер части, из-за её особой секретности, написан в обратном порядке!» Обратился ко мне: «Знаешь, где Ферма!» – «Да!» – «Поезжайте туда, там спросите, где казарма. Всего хорошего!»