Когда вышли из комендатуры, было уже десять часов вечера. Предложил Ефимычу идти пешком по 1-ой Рыбной, а дальше по Комсомольской улице, так ближе. Шли быстро, по дороге обсуждали наши приключения. Через полчаса мы были на Ферме. Это место сохранило своё название с того времени, когда здесь были парники и свиноферма Гефсиманского монастыря, закрытого в 1920-х годах. Тут в 1930-х годах работал помощником агронома мой отец. Здесь родился и я, отсюда ходил работать на «Скобянку», электромеханический завод, отсюда год назад меня провожали в армию, здесь жила моя бабушка. Предложил зайти к ней, попить чайку, так как сильно проголодались. Постучали в окно её дома. В доме включили свет, отодвинули оконную занавеску, и за стеклом увидел прищуренные родные голубые глаза, внимательно всматривающиеся в уличную темноту. Через мгновение загремела щеколда, дверь террасы открылась и на пороге появилась бабушка в ночной рубашке маленькая, худенькая. Воскликнула: «Ангел, ты мой! Как здесь оказался? Проходи!» Расцеловались, поглаживая меня по спине, она сразу повела на кухню. Поставила на электроплитку разогревать чайник. Стала доставать всё, что было у неё из еды, действуя по-своему неизменному правилу: первым делом – накормить, а уж потом разговоры. Поев и выпив чаю, мы попрощались с бабушкой, сказав, что будем служить здесь, на Ферме. В казарму пришли поздно ночью. Дежурный проводил на второй этаж, разбудил каптенармуса. Тот, недовольный, что подняли, выдал нам постельное бельё и указал кровати, на которые мы могли лечь спать.
Утром проснулись, как все, по команде: «Подъём!» Привели себя в порядок. Состоялось первое знакомство с расположением. Оказались мы среди «краснопогонников», так называли пехоту из-за их красных погон. О нашем прибытии доложили начальству и сказали: «Ждите, вызовут». После обеда дежурный сообщил нам: «Вас вызывает начальник строевого отдела. Он находится в монастыре. Контролёры КПП там предупреждены, они покажут куда идти». Нам выдали разовые пропуска. Где вход в Гефсиманский монастырь, я знал. После Великой Отечественной войны с мальчишками фермы иногда ходил в него к солдатам, которые здесь находились, и там, в церкви, смотрели кино, спрятавшись на сцене за экраном. Оказалось, что через десять лет, мне вновь пришлось идти в бывшую церковь, но «кино» было уже совсем другое. После доклада начальнику строевого отдела о прибытии, полковник разрешил нам присесть. Не торопясь, раскрыл пакет, достал наши документы и начал задушевный разговор с «сынками». Похвалил за отличную учёбу в школе и передал нам свидетельства об её окончании, сказав: «Храните». Ознакомился с характеристиками и опять похвалил: «Молодцы!» После паузы, по-отечески глядя на нас, он сказал: «Я не знаю, что с вами делать. Мы запрашивали только одного, а вас прислали двоих. Должность по специальности ведь у меня одна! Как быть-то?! Кого на неё назначить затрудняюсь. У вас всё одинаково! Решайте сами! … или по жребию: вот монета – кому орёл, а кому решка – и вопрос решён». Ефимыч спросил полковника, какой может быть должность второму. Он ответил: «Помощника командира взвода, только химического. Тот, кто согласится, служить будет год, а не два», – не пояснив почему. Ефимыч был на год старше, и у него была, как он говорил, красивая девушка, обещавшая его ждать. Поэтому, не раздумывая, он тут же согласился, чтобы быстрей закончить службу и жениться. Вопрос о нашем назначении был решён. Вдруг, полковник спросил меня: «А где ты родился в Загорске?» – «Здесь, на ферме, на водокачке у речки Торгоши». – «О, туда, на речку я хожу иногда купаться. Там живет бабушка, случайно, не твоя?» – «Моя». – «Ну вот, теперь будешь служить рядом с домом!» В тот момент не мог себе представить, какой пыткой может быть служба солдата рядом с домом за тремя периметрами колючей проволоки.