– Само собой. Выпьешь?
– Не могу: я, как обычно, за рулем.
– А я выпью немного. Девушка, подойдите, пожалуйста! Это все очень странно, Надя.
– Не накручивай себя. Может, он со своей поругался и психанул. Этим и можно объяснить ее нежелание с тобой разговаривать. Уверена, он до сих пор зависает где-то с друзьями.
– Я ему не девушка! Он не имеет права так со мной!
– Вера, ему уже двадцать три года, и он взрослый мужик.
– Какой взрослый?! Ни насморк вылечить, ни в парикмахерскую сходить без моего контроля.
– А зачем ты его контролируешь?
– Зачем?! Да потому что он дебил.
16 октября
Москва. Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево» – Московская область. КП «Сосны»
– Привет, как ты?)
– Прости, долго не отвечала. Попала я. В дурацкое положение(
– Что, так серьезно?
– Более чем.
– Помощь нужна?
– Мне никто не поможет. Ладно, проехали… У тебя как дела?
– Стабильно безрадостно. Еще и племянник мужа пропал.
– О как… Близкий тебе человек?
– У мужа сестра двоюродная, это ее сын. Не могу сказать, что он с ними одна семья, но так сложилось, что это я с ней дружу.
– Бывает. Часто чужие во сто крат роднее кровных и душой, и поступками.
– Хорошо, если есть такие рядом. От одиночества сдохнуть можно.
– Сдохнуть можно от неразрешимой проблемы.
– Неужели совсем невозможно разрешить?
– Совсем, Надя. Как будто черт стоит за спиной и ухмыляется: «На, получи!». Грешила я, что душой кривить, но чтобы вот так…
– Ты говорила, что ходишь к какому-то чудесному человеку, вдруг он и поможет?
– Кстати, да. Облом завтра с моим занятием. Мне в деревню ехать, где дядька помер. Взяли менты агента похоронного по дороге, оказалось, у него уже год как регистрация просрочена. А дядька там гниет. Кроме меня, ехать некому.
– Держись, Люба! Сегодня из страховой звонили, все ок, починит тебя моя страховая.
– Не парься, я и забыла. Но спасибо.
– Пиши.
– И ты.
19 октября
Москва. Медицинский центр «Гармония».
Отделение стоматологии
– Привет, Верунь.
– Привет. Иди, садись в кресло. Потом к Потаповой тебя отведу.
– Кто это?
– Гинеколог.
– Я не пойду сегодня.
– В смысле?
– В прямом.
– Что, осчастливила новостью отца? Которого из них, разобралась?
– Прекрати.
– Ну ты даешь! На прошлой неделе ты в истерике билась, а сейчас стоишь с таким видом, будто не тебе, а мне это нужно! Решила проблемы со своими мужиками – я только рада, но можно было и в известность меня поставить, я же уже договорилась.
– Я ничего не решила. Под Калугу гребаную за дядькой ездила. Вчера похоронили. До сих пор себя чувствую, как в кошмарном сне. Сначала машина на подъезде к деревне в грязи застряла, я тыр-пыр, вперед-назад, а она только вязнет и ни с места. Хорошо, я в кроссовках была, кое-как вылезла, джинсы по колено в дерьме, вокруг ни души, бегу к деревне, и первый же двор глядит на меня пустыми глазницами. Я дальше – все то же самое: мертвые, осевшие враскорячку дома. И везде, главное, занавески, как саван, на окнах. Там, может, и живет кто, но, думаю, призраки, обиженные и злые. Знаешь, что там было страшнее всего? Ржавые велосипеды у ворот и игрушки детские в гнилой листве. Кое-как название улицы отыскала, бегу, пытаюсь номера домов различить. Леший какой-то встретился, заросший, вонючий, полвека пьяный. Прошамкал что-то, где дядькиных родственников искать, и исчез за поворотом. Опять вокруг ни души, это средь бела дня! Хотя там даже и не день, а свет жиденький, что щи пустые, а деревья – как виселицы вдоль дороги. Я думала, так только Припять выглядит, судя по фото. А это всего двести километров от Москвы. И тут еще вспоминаю, что телефон в машине на зарядке остался, хорошо хоть кошелек с собой, в сумке… А с другой стороны – кому он там нужен, кошелек? Что я могу купить, что решить в этом мрачном безвременье? Ни людей, ни ментов, ни детей – вообще никого! И такая паника меня охватила… Всего четыре часа езды, и все то, за чем мы привыкли отгораживаться от мира, рухнуло в считанные минуты. Сожрали бы меня людоеды – никто бы не узнал.