– О как… Верк, если бы не позитив, который из тебя так и прет, я бы подумала, что ты, мать, рехнулась. Я прямо с ужасом представила себе огромный гвоздодер и лоха, который одной темной ночью у меня все зубы вырвал, а потом примерил и обломался.
– А-ха-ха! Это называется… ха-ха-ха… элеватор, дурында!
– Чего-то мне не смешно. Давай-ка мы лучше селфи сделаем и Надьке отправим.
11 апреля
Москва. Улица Пивченкова
– Привет. Как и обещала, изложу свои мысли насчет Алексея. Давай сразу договоримся: я ни на чьей стороне, так что, прошу, не воспринимай предвзято.
Я уверена, что Алексей, живя с тобой, даже не предполагал всей интенсивности твоих истинных переживаний. Так уж мы устроены, что хорошо видим только вдаль. Чужих жалеем, а свои и так никуда не денутся.
Надь, за этот месяц он очень изменился…
Не то чтобы стал принципиально другим человеком, а… будто верхнюю пуговицу у сорочки расcтегнул.
Даже Ромка мой удивлен его нынешним душевным состоянием. Они на днях встречались… Не переживай, Ромка вообще не в курсе, что там у вас стряслось.
Мужчины многого сказать просто не могут, то ли слов у них нет, то ли наоборот: все-то они знают и жадничают делиться словами всякий раз, когда, по их мнению, и без этого можно обойтись. Вообще черт их, мужиков этих, разберет…
Давай-ка расскажу все по порядку.
В первые дни после твоего отъезда Алексей молнии метал – даже спецслужбы хотел подключить к твоей поимке, но нам с Кристиной все-таки удалось его охладить: девушка ты взрослая, закон не нарушила и имеешь право перемещаться, куда захочешь.
Потом вдруг решил все бросить, оставить на нас с Кристинкой мальчишек и лететь за тобой в Аргентину.
Ох, Надька, не ту я профессию выбрала, погиб во мне хороший психолог… Хотя, надо признаться, без Дмитрия Павловича не обошлось, мы с ним долго всю эту ситуацию раскладывали, и он дал мне несколько ключиков, как именно убедить Алексея, чтобы он в своем гневе не наломал еще больше дров.
Алексей человек рациональный, моим аргументам он внял. Еще с неделю мы с ним перезванивались-переписывались, и как-то вечером он вдруг попросил меня заехать.
Мальчишки уже спали, мы прошли на кухню.
Гляжу: передо мною живой труп с воспаленными от отчаянья и бессилия глазами.
А я еще по телефону поняла: что-то важное и очень для него болезненное хочет сообщить.
В тот вечер он комп твой изучил, а конкретно – историю поиска.
Про авиабилеты и бронь в гостинице ты догадалась удалить, а вот последние открытые страницы там так и болтались.
Одним словом, и я теперь в курсе…
Проговорили полночи, коньяк дорогущий глушили под разговор. Дмитрий Павлович в машине весь извелся. Сам виноват: уехать не захотел, когда смекнул, что дело деликатное, разговор на полуслове не оборвешь.