Вышла на балкон, смотрю – стоят пацаны знакомые, и с ними парочка девчонок.
Кровь молодая бурлит, даже со второго этажа было видно, как глаза у них блестят, когда они обнимаются, вопят, друг друга перебивают.
Я-то в их возрасте уже с Кириллом вовсю жила…
Такая же была угловатая, неопытная, бесхитростная.
Надька меня как-то спросила: куда же исчезли все эти мальчики и девочки, в какой момент мы перестали ими быть и утопили себя в проблемах?
Да никуда они не исчезли, стояли в апрельских сумерках и гоготали у нашего подъезда…
Ладно. Пойду, думаю, плащ накину, похолодало. Даже не подглядывать за ними собиралась, а… вот очень захотелось еще немного на балконе постоять, будто тянула все с чем-то до последнего.
Из шкафа в прихожей какой-то плащик ветхий выдернула, на балкон вернулась, руку в карман засунула – а там брелок. Отстойный такой, дешевенький, сердечко пластиковое прозрачное, а внутри – наша с Кирюхой фотка. Лет десять этому брелоку. После очередного загула на работе потащил он нас с Юркой, по уши виноватый, по Москве гулять. Где-то на ВДНХ брелок для нас и сделали за три копейки. Я не раз вспоминала об этом брелоке, даже как-то искала, но не нашла, и была уверена, что он давно потерялся.
Достала его и вспомнила, какими мы были десять лет назад, потом – двадцать, а потом уж вся пленка назад бешено размоталась.
Вспомнилось, как Кирюха без приглашения приперся на первую встречу моего выпускного класса, как ворвался, безумно красивый, слегка бухой, в наше невинное застолье и как горячо ревновал меня к тем дурацким беспонтовым мальчишкам-одноклассникам.
Смотрю – сигареты его на подоконнике лежат. Взяла, закурила, тут же закашлялась: я по-серьезному никогда – так, в юности баловалась на тусовках за компашку.
Ребята ушли – я на кухню.
Мой сидит, башка уже почти вся седая, ссутулился, будто чувствует: сейчас что-то выдам.
Сколько себя помню, все вокруг последовательно и цинично уничтожало мою женственность. Мать, школа, отец, соседки, искаженное представление общества о месте женщины в жизни.
Все, кроме одного – чувства ко мне Кирилла.
Но поняла я это, дура, только ценой всех моих разбитых иллюзий.
А он сидит, в мобильник уставился, сам весь будто в группировке, ждет.
«Почему, – говорю, – ты мои статьи на фейсбуке не читаешь?»
«Читаю», – отвечает.
«Тогда почему не лайкаешь?»
«Да не хочу я лайкать твою дурость. Написала бы что-нибудь честное и небанальное – лайкнул бы. Разве я учил тебя писать подделки?»
Голос вроде ровный, а чашка под пальцами по столу дробь отстукивает.
И чувствую – тлеет, все еще тлеет наш уголек!