Маркус вдруг резко развернул нас, прижал меня к стене. Холодный кафель на контрасте с горячей водой обжег спину, и я тихо охнула, резко выдыхая. Снова встретилась взглядом с потемневшими глазами химеры. На мгновение его лицо исказила болезненная гримаса. Может быть, он тоже подумал о той, другой. Теперь и его догнал вопрос о том, что он чувствует. И к кому он это чувствует. Но все так перемешалось, что мы уже не могли разобраться ни в себе, ни тем более друг в друге.
Секунду спустя сомнение снова исчезло, растворилось, как до этого мое. Словно водой смыло.
В тот день для меня все смешалось и перевернулось. Я даже порадовалась, что мы попали в подземный бункер, отрезанный от мира, отделенный от его привычного распорядка. Где-то за стенами Корпуса в разгаре был рабочий день. Наверху в переговорных наверняка все посвященные совещались и изучали статьи, пророчащие будущее. Где-то далеко неизвестная нам няня сидела с маленьким Коннором, который ничего не знал о происходящем. Оно напрямую влияло на его жизнь, но заинтересует не скоро. А еще дальше, как я надеялась, наконец нашли тело Лины. Я совсем забыла сказать о ней Антуану, а Берт, судя по всему, так и не доехал, выдернутый к дому Маркуса.
Но в нашем крошечном мире, сжавшемся до размеров скромной квартиры-студии, ничего не происходило. Тут царил полумрак, позволявший вообразить, что сейчас ночь. Наша первая ночь вместе.
В ванной мы не разговаривали. И потом, оказавшись в постели, тоже. Меня это устраивало. Мне не нужны были разговоры о чувствах, клятвы и фантазии о будущем. Все было слишком зыбко, и в глубине души я понимала, что у этой истории не будет счастливого финала. Он был невозможен.
И только тоненький голосок надежды шептал: «Невозможного не существует».
Когда так знакомо клацнул замок, Маркус уже некоторое время бодрствовал, но вставать не торопился. Во-первых, он совершенно не представлял, который час. В его камере никогда не было окон, поэтому в любое время дня и ночи освещение там оставалось одинаковым. Во-вторых, он не видел смысла вставать: никакие дела его не ждали и на судьбу свою он снова не мог повлиять. В-третьих, Нелл спала на его плече, его рука лежала под ней, отчего немилосердно затекла. Но тревожить Нелл Маркус не хотел. У нее выдались тяжелые дни, столько всего свалилось на ее голову… Во сне она казалась спокойной и умиротворенной, и Маркусу не хотелось лишать ее этой передышки. Пусть спит.
Его не смутило то, что Антуан застал их в одной постели. Когда тот появился в камере и замер у кровати, пытаясь понять, спят ли они, Маркус только приложил палец к губам и выразительно посмотрел на Нелл, как бы говоря: «Не буди ее». Антуан не менее выразительно кивнул головой в сторону кухонного уголка, как бы говоря: «Тогда побеседуем пока вдвоем». Маркус осторожно зашевелился, стараясь как можно аккуратнее вылезти из постели.