— Может, ты сам, а? — Развернувшись к великану, староста принялся раскачиваться с носка на пятку. — Тряхнёшь стариной, так сказать, а общество уж тебя не обидит...
— Знаешь ведь, отошел я от дел, — покачал головой трактирщик. — Как бедро прострелили — так всё, не боец. Стрелять-то могу, глаз да рука твердые, но с тварями чтобы биться, тут, как ртуть, шустрым быть надо. Это из людей муты, в основном, хилые и слабые получаются. А у тварей... даже самую мелкую пакость одной пулей не возьмешь... И гадина у нас засела явно не простая. Сколько за последние два дня народу пропало?
— Тринадцать, чтоб его, — с тяжким вздохом ответил Карась, подойдя к трактирщику, тяжело оперся на стойку. — Тринадцать, — повторил он, скрипнув зубами. — И вот, что странно, сначала ведь люди по одному пропадали, а за последние дни... позавчера — два, вчера трое, сегодня ночью трое... Осмелела гадина. И не следа, мать ее ети. Еще и стерва эта разрисованная. Давно бы народ кликнул, чтоб на вилы ее поднять — хоть тарантас бы ее взяли. Поселку бы такая фура пригодилась. Это ведь, степняков грузовик на бензине ходит, а не на этих гребаных батарейках [6]. Легион не отнимет. Цистерну бы к нему прицепить и тогда... — Мечтательно закатив глаза, Михо изобразил руками неопределенную фигуру. — Не говоря уж о добре, что твоя девочка в багажнике разглядеть успела. Да только Сара, как от нее вернулась, такие небылицы рассказывает...
— Это ты про то, как девка огнем из руки сигареты прикуривает? — Иронично вскинул бровь трактирщик. — Враки это всё, у нее, наверное, просто шокер или небольшая горелка-огнеметная какая-нибудь хитрая в рукаве спрятана. Или киберпротез в ладонь зашит. Для удачливого стрелка — обычное дело.
— Может, и враки, — протянул Михо, — да только она уже пятерых наших положила. Святой отец вон, видимо, совсем умом тронулся, полтора кило серебром за нее предлагает... А наши дебилы его и слушают...
— Действительно, дебилы, — фыркнул трактирщик. — Боевого раба живьем взять решили в ножи... втроем.
— Боевого раба? — поперхнулся пивом Карась. — С чего ты взял, что она из гладиаторов?
— Ты чего, старый, ее татуировок, что ли, не видел? — Насмешливо хмыкнул великан и, наполнив вторую кружку, сам пригубил пенистый напиток. — У нее всё прямо на шкуре написано. Номер, количество боев, рейды, все честь по чести.
— А может, она беглая, а? — С надеждой протянул Михо.
— Дурак ты, Карась, хоть и старшим назначен, — поморщился Вамо. — У неё от стрелков на руке метка — черепушка пробитая [7]. А на шее — волк и кости — знак того, что она — свободный прайм, на арене эту самую свободу заработавший. Дохлая — профессионал высшей пробы. Гладиатор, мать его ети. Если по наколкам судить, из самого Сити. К тому же, у нее под стрелковой меткой омега выбита, не заметил? А омеги — это... Да чего тебе объяснять, — обреченно махнув рукой, здоровяк забарабанил по столу толстыми, как сардельки, пальцами. — Ладно, неважно...