Противно заверещал звонок мобильного. Марек с досадой поддернул свитер, достал из штанов телефон, посмотрел на него. Внезапно побледнев, тихо произнес:
— Извини. Мне срочно… нужно звонить. Мне звонят. Я сейчас…
Придержав розового кандидата наук за плечи на стуле, Герман Данилов оставил грамотного собеседника сидеть за столом и махнул рукой Глебу. Осанисто и не спеша подошел.
— Прикинь, вроде бы как ученый, а тоже мне — уже нажрался! Чего он там сможет умного-то напридумывать в своей лаборатории, если привык уже до обеда в дупель нарезаться?! Пошли, что ли, покурим.
Открыв своим ключом дверь их четырехквартирного блока, ведущую на лестничную площадку, Герман широким жестом пригласил Глеба к подоконнику запасного выхода.
— Давно приехал, а? Чего не заглядывал к нам пораньше-то, до всего этого?
Данилов массивно возвышался над Глебом и говорил значительно, щурясь на него сквозь дымок тонкой сигареты.
Он явно знал, что и костюм на нем хорош, и ботинки у него дорогие, а галстук — тот вообще коллекционный. Но мягкий подбородок и плохие прокуренные зубы являлись не самыми удачными элементами гарнитура по имени Герман.
…Когда они, потрепавшись несколько минут ни о чем, вернулись в квартиру, мамаша Данилова все еще продолжала развлекать гостей значительными семейными воспоминаниями.
— Представляете, отец Германа в молодости был таким брезгливым, таким интеллигентным, что, когда у нас телилась корова, он входил в хлев исключительно спиной вперед, брал, не глядя, постромки — ему заранее их как надо привязывали — и тянул, тянул теленка…
Герман солидно смутился.
— Ну ма…
Мамаша его перебила.
— Не нукай! Правда ведь, было все так, чего уж такого-то! А сейчас, гости дорогие, приедет священник! Мы ведь пригласили батюшку к нам за стол, он немного опаздывает, но ничего особенного, можно и без него выпить, пока в ожидании-то. Скоро, скоро по обычаю помянем рабу божию, невинную…
— Слушай, давай врежем, пока тут все эти рассядутся!
Марек с двумя рюмками в опущенных руках стремительно притиснулся к Глебу.
— Давай, чего ты, не стесняйся — все свои.
Марек оживленно вращал глазами и припрыгивал от нетерпения.
— Слушай, Глеб, представляешь, а все ведь так классно, классно!
— Чего ты раскудахтался? Пять минут назад ныл, как двоечник, а сейчас весь сияешь. Что-то счастливое произошло?
— Да тут такое дело, понимаешь… А, ладно! Тебе можно. Только учти — никто из наших пока ничего не знает. Галина тоже не в курсах. Понял?
Придвинувшись вплотную к столу, Марек шикарным движением плеснул себе еще водки. Подмигнул какой-то старушке, которая, пожалуй, единственная из всех гостей неодобрительно наблюдала за его вольностями, и быстро опрокинул рюмку в рот.