– Гора.
Женщина удивилась. Она сдержалась и не стала спрашивать, что Малыш надеется найти на горе.
– Знаешь, Малыш, я ведь совсем одна. Мне так приятно, что ты здесь. Ты – мой маленький подарок небес.
Розина долго глядела на него, и мальчик тоже смотрел на женщину своими странными, бездонными глазами, будто в блестках из чистого золота. Потом она смахнула что-то в уголке глаза и встала, чтобы убрать со стола.
– Дождь всё идет, – сказала старушка, складывая салфетку. – Побудь еще немного, Малыш. Я заварю травяной чай, а потом дам одежду, и ты уйдешь.
Розина поставила кипятиться воду.
– Уйдешь, – оглянувшись, сказала она тихо. – Если ты и правда этого хочешь.
Мальчик посмотрел на старую женщину с мягким и круглым лицом, живущую в этом мертвом лесу, на отшибе, и улыбнулся ей. Возможно, потому что понял: она тоже страдает от одиночества, болезни, грызущей сердца всех живых существ.
Розина поставила на стол две кружки с отваром.
– Пей, пока горячий.
Малыш понюхал. Напиток пах сахаром и неизвестными ему травами.
Розина показала фотографию в рамке.
– Смотри, это Гектор, мой муж.
Мальчик придвинулся поближе, потягивая из кружки.
На снимке мужчина обнимал молодую Розину. Между ними – светловолосый мальчик лет десяти, нога на мяче. Он гордо смотрел в камеру.
– А это Мано, мой сын, – объяснила женщина, коснувшись карточки пальцем. – Это было давно. Очень давно. – И, помолчав немного, добавила: – Они теперь мертвы.
Малыш подумал о фотографии мамы с папой, и ему стало грустно за старушку.
Розина протянула руку, чтобы погладить мальчика по щеке, и он не стал сопротивляться.
– Мне часто снится Мано, – сказала она с улыбкой, – да, очень часто. Он умер, когда ему было пятнадцать. Мано серьезно заболел. Слабел и слабел с каждым днем. Он говорил, что это из-за станции, но я не верила. Гектор тоже, это казалось ему вздором. Ну и даже будь это правдой, что могли мы сделать? Шла война. Не бросишь ведь всё и не пойдешь бродяжничать. Мы знали, что в городе дела так себе и там начали строить стену, чтобы не пускать беженцев. Вот я и занялась моим Мано сама, делала всё, что могла. И однажды утром не стало.
Женщина смахнула слезу и попыталась улыбнуться Малышу.
– Гектор, мой муж, так и не оправился после его смерти. Как он злился, когда Мано говорил, что это из-за станции! Мой муж проработал там всю жизнь. Это была хорошая работа. Мы хорошо жили. Нет. Известно, в чем было дело. Об этом и по телевизору говорили.
Малыш выпучил глаза:
– Телебизор?
– А, телевизор… ну, это… Это такая штука, с помощью которой можно всё узнать, не вставая с дивана.