– Да, он разговаривал с каким-то мужчиной.
Адам швырнул телефон.
– Пойдем проверим.
Мы проехали на гольф-каре так далеко, насколько позволяла местность. Затем мы оставили его и все втроем побежали: я, Наташа и Адам. Не помню точно, как долго мы шли к озеру с Чарли и Хлоей до этого, но знаю, что это заняло не меньше тридцати минут. В этот раз казалось, что мы идем вечность.
Когда мы добрались до подножия холма, я валилась с ног от усталости. Я побежала вверх, по травянистому склону, но не так быстро, как Адам: его руки и ноги работали как поршни, пока он не добежал до вершины. Несколькими секундами позже добралась до вершины и я.
И возле озера я увидела одинокую маленькую фигуру, бросающую камни.
Я не прокричала его имени – я задыхалась от одышки, но в любом случае говорить мне не хотелось. Адам начал спускаться вниз по холму. Уильям посмотрел назад, когда мы были на полпути, заметил нас и снова повернулся к воде.
Когда мы наконец добежали до него, я прикоснулась к его плечу, повернула его и обняла, прижимая его ребра к своей груди.
В голове пронеслось напоминание, что я сделаю что угодно ради этого мальчика.
– Уильям, что это за игры? – Я с трудом выдавила из себя слова. – Мы с твоим папой чуть не сошли с ума от волнения. Я думала, ты убежал. Или… или утопился, или сотни ужасных вариантов. С кем ты разговаривал?
Он посмотрел на меня из-под ресниц:
– С Чарли. Он пришел на прогулку с Хлоей.
Мне сдавило грудь, но я заставила свои плечи расслабиться. Мои губы дрожали, пока по его щеке скатывалась слеза. Затем он посмотрел на меня с вызовом.
– Прости, – бросил он мне, смахивая слезу.
– Пообещай мне, что ты никогда больше так не поступишь, – просила его я. – Никогда. – Он проигнорировал меня, поэтому я взяла его за подбородок, чтобы он посмотрел на меня. – Уильям, пообещай мне.
– Окей!
Мне казалось, что мои легкие вот-вот взорвутся.
– Уильям, я серьезно.
– Я знаю! – выкрикнул он.
– Но по твоему тону непонятно, что ты знаешь. Ты говоришь… без какого-либо раскаяния.
Он собрался было уйти, но Адам коснулся его плеча и остановил. Затем он обнял нашего сына своими большими руками, оставляя меня с безнадежным чувством аутсайдера. Уильям расплакался на груди у Адама, пока тот гладил мягкие завитки его волос.
– Все хорошо, – прошептал он, целуя его голову. – Тебе не о чем беспокоиться. Все будет хорошо.
Тогда Уильям повернул ко мне лицо, его глаза сверкали.
– Нет, не будет, не так ли, мам? Все не будет хорошо.
Я с трудом, словно кусок наждачной бумаги, проглотила застрявший комок в горле.
– Если ты о возвращении домой…