Когда мы с Уильямом вернулись в Шато-де-Руссиньоль, уже пошел четвертый час пополудни, а Адама нигде не было видно. Я столкнулась с Симоной, и она сказала, что его вызвали на встречу в Салиньяк, но он должен вернуться позже.
– Хочешь, я передам ему сообщение?
Я тщательно взвесила каждое слово, прежде чем ответить:
– Было бы хорошо, если бы он сообщил нам, когда займется отдыхом, который пообещал Уильяму.
Улыбка сползла с ее лица, когда сын выжидающе поднял на нее глаза.
– Конечно, я слышала, как он говорил, что запланировал много интересного, – бодро ответила она, и я почти увидела, как от вранья ее нос вытянулся на несколько сантиметров. – А пока я организовала футбольный матч для старших детей, он скоро начнется. Уильям, почему бы тебе не присоединиться? И, Джесс, в бассейне есть занятия аквааэробикой, если хочешь. Это как раз по твоей части.
– Уильяму не очень нравится футбол, да, дорогой? – Я повернулась к нему и заметила, что у него чуть покраснели щеки.
– Я попробую, – пробормотал он. – А ты, мам, иди на аква… что-то там. Я знаю, тебе такое нравится.
А я знала, что кое-кто хотел от меня избавиться.
Вскоре после этого я стояла в бассейне, ожидая начала занятий по аквааэробике и понимая, что я была примерно на полвека моложе среднестатистической участницы.
Их было только пятеро, но они уже разменяли восьмой или девятый десяток – все, кроме милой дамы с горбом на спине, стоявшей прямо напротив меня, которая, возможно, застала еще англо-бурскую войну. С момента начала занятия самым спортивным движением, которое мы сделали, стали прыжки вверх-вниз на одном месте под французский кавер песни «Eye of the Tiger»23. Пока все это происходило, одна женщина, выглядевшая в хорошем смысле моложе своего шестого десятка, стояла на краю бассейна в разъедающем сетчатку глаза ядовито-розовом костюме, обильно потея и всем своим видом показывая, что она может в любое время сыграть в ящик.
Я быстро решила ускользнуть из бассейна. Но когда я уже была на полпути, преподаватель нажала на паузу на своем музыкальном центре и принялась кричать на меня по- французски.
– Pardon?24 – переспросила я.
– Она хочет, чтобы вы вернули ей надувную подушку.
Я обернулась и увидела мужчину из коттеджа напротив – половину руководства «Хэмпсон Браун». Он показывал на кусочек синего полистирола у меня в руках.
– Ах, простите. Pardon! – повторила я, положив его на край бассейна, перед тем как убраться прочь.
– Не похоже, чтобы вам было очень комфортно с этой группой, – заметил он, когда я уселась рядом с ним на шезлонге, где оставила полотенце.