– Никогда так не делай, – твердо сказала я Уильяму. – Это убьет тебя. Но прежде твои легкие превратятся в зачахнувшие фасолины, а рот – в пепельницу.
– Это правда, – Адам пожал плечами. – Рот-пепельница – это про меня. – Он сделал еще одну затяжку.
– Тогда почему ты это делаешь? – спросил Уильям.
Адам опустил сигарету:
– Я подсел. Но это не зрело и не умно. В этом есть доля правды.
– А ты не можешь постараться бросить? Я не хочу, чтобы ты умирал.
Адам замер, осознание сказанного смягчило его черты. Он молча взял пепельницу и затушил сигарету. Тут подошла официантка с нашей едой.
Уильям откусил крок-месье47.
– Я рад, что родился в двадцать первом столетии, – внезапно сказал он. – Замок прекрасный, но я бы не хотел в нем жить.
– Я тоже, – согласилась я. – Представьте себе жизнь без сливного туалета, или центрального отопления, или…
– Айпада, – закончил Уильям.
– Веришь или нет, когда мы с твоим папой были твоего возраста, айпадов не было.
– Я знаю, – ответил он. – А еще телевизоры были черно-белыми и…
– Сколько, по-твоему, нам лет? – пролепетала я.
Он захихикал:
– В любом случае ты говорила, что у тебя было все, что ты хотела, когда была маленькой девочкой.
– Это правда, – ответила я.
Он на секунду задумался:
– А какими были твои родители, пап?
Адам опустил нож и вилку:
– Они были немного не такими, как твои бабушка и дедушка.
И он не шутил.
Мой отец слишком много пил, тем не менее я росла, чувствуя себя защищенной, любимой и абсолютно счастливой. Адам был лишен этой роскоши, о чем я узнала только через пять месяцев отношений.
Он рассказал мне, что никогда не знал своего отца, а его мать умерла в автомобильной аварии, когда ему было девять. Помимо этого – лишь обрывочные детали. Я не давила на него, потому что его лицо мрачнело каждый раз, когда поднималась эта тема.
Пробелы заполнила его тетя Джули, когда однажды пригласила нас на воскресный обед. На самом деле Джули не была его тетей. Она была далекой старшей кузиной, которая была близка с его мамой Лизой, пока та была жива, и которая взяла Адама к себе после ее смерти, несмотря на то, что у самой было трое детей: Майкл и Дэниел, двенадцатилетние близнецы, и Стефани, на год младше Адама.
Тетя Джули относилась к тем женщинам, чей возраст сложно угадать. Когда мы познакомились, ей, должно быть, было около пятидесяти, и, хотя морщины на лице делали ее старше, она не теряла энтузиазма и позитивного настроя, который заставлял ее глаза светиться.
– Теперь, когда вы со Стеф уехали, здесь тихо, – сказала она Адаму, ставя огромное блюдо с запеченным картофелем на стол, за которым он разделывал горячую блестящую курицу. Ее дом ленточной застройки в Лидсе был маленьким, но тот факт, что она была прилежной домохозяйкой, становился очевидным по блеску отполированных орнаментов на каминной полке и стойкому запаху хвои, поднимающемуся из туалета внизу, когда его смывали.