Он увидел семью, направлявшуюся на кривую боковую улочку, почти спрятавшуюся среди высоток, и последовал за ними вдоль каменной стены с плакатами, поучавшими, как важно мыть руки после того, как чихнул. Переступая через лужи с масляным пятном в центре, он вышел во двор. Шум от площади Вуй исчез, и здания напомнили ему дома на 3-й улице — двухэтажные, с кирпичными стенами и висящим бельем. Играли дети, пока на пластмассовых стульях сидели старушки, обвевались газетами и обсуждали, что дочь таких-то выходит за сына таких-то. В домах он видел семьи, которые готовили или уже ужинали. В горле встал ком.
Она нашел лапшичный лоток между двумя домами и взял миску вермишели в свином бульоне с овощами, радуясь, что никто не прокомментировал его фучжоуский. Появилась еда, и он ее проглотил, запивая чашками водянистого чая, пока головная боль не улеглась. По дороге в отель он заблудился, сделал долгий крюк вокруг стройплощадки с жуткими полуразрушенными сооружениями, а когда нашел площадь Вуй, уже стемнело.
В номере — никаких новых сообщений. Дэниэл долго стоял в душе, наполняя спальню облаками пара. Снова позвонил матери, оставил еще одно сообщение, потом лег. Проснулся в семь утра, в раскрытые шторы струился свет. Она не перезвонила. Где-то за глазами тяжело ныло. Сюда он добрался, но она не хотела его видеть, а ему не к кому было пойти.
Два дня назад он покинул Риджборо с девятьюстами шестьюдесятью долларами на банковском счете. Во время затишья в полуночной драме с Кэй и Питером он быстро обналичил выигрыш в игре, купил билет на рейс в Фучжоу из аэропорта Сиракуз на следующее утро и удалил аккаунт. На углу Оук-стрит в семь утра он позвонил Коди.
— Можешь сделать мне большое одолжение? — сказал он. — Меня нужно подбросить в аэропорт.
Коди приехал на джипе с прощальным подарком на дорогу — пакетиком сильного обезболивающего, который достался ему по рецепту после недавнего удаления зуба мудрости. Зарегистрировавшись в аэропорту и пройдя все проверки за шесть часов до вылета, Дэниэл сел у пустого гейта и осознал, что его трясет. В конце концов он так и не смог сделать то, что от него хотели Питер и Кэй. Еще три семестра и аспирантура. Жизнь на севере. Не смог он и поступать так, как хотел Роланд, — играть музыку, которую хотел играть Роланд. Если бы он мог просто лично поговорить с матерью, может, тогда бы он понял, кем должен быть.
Теперь, в отеле, он жалел, что не спросил ее адрес. Он знал только то, что она говорила по телефону: она живет в районе под названием Уэст-Лейк и работает в школе, где преподают английский. Он позвонил и оставил еще одно сообщение, спустился на лифте в лобби.