Тогда он просто сел рядом, обнял, прижал к своей груди и стал шептать на ухо:
— Ну чего ты? Все позади. Ты жива и здорова.
— Я. Да. А Хушш? А отшельница? — Яся не могла говорить, слова перемежались всхлипами, из носа текло.
— Хушш — воин. Он привычный, у него все тело в шрамах. И с отшельницей ничего плохого не случилось. С ней вообще ничего случиться не может.
— Лорд. Тореш. Ей. Язык. Отрезал, — выла Яся.
— Ох, Яся, ну чего ты выдумываешь?
— Я. Сама. Видела. Теперь. Она. Говорить. Не. Может. А-а-а-а…
— Бедная моя! — Радмир гладил девушку по голове. — Отшельница уже лет сто говорить не может. Она родилась немой. Без языка.
Яся перестала плакать, подняла голову и внимательно посмотрела на Радмира, думая, что он шутит.
— Вот скажи, когда лорд пришел к отшельнице, она с ним разговаривала?
— Нет. Только его голос был слышен.
— Видишь.
— Но со мной она говорила.
— Если хочешь, мы завтра с тобой к отшельнице съездим, и ты убедишься, что она никак не могла с тобой разговаривать.
— Съездим, — согласилась Яся и опять положила голову на грудь Радмира. Сегодня можно. Сегодня не будет считаться. Сегодня она несчастная и запутавшаяся. И девочки не увидят. — Только лорд Тореш не разрешил мне в горы ездить.
— Со мной можно, — Радмир ее обнял и поцеловал в спутанные волосы. — Я его предупрежу.
Через минуту Яся спала. Минут через десять Радмир еле поднялся с пола купальни — ноги занемели. Крякнув, он подхватил Ясю на руки и дотащил до кровати, тихо ворча:
— Чего же ты такая тяжелая, красавица?
Поправил на Ясе простынку, провел пальцем по синякам на плече, укрыл одеялом, вздохнул и вышел.
За дверью осмотрелся по сторонам и сделал движение рукой, словно поворачивает ключ. Засов с другой стороны двери дрогнул и плавно вошел в скобу, надежно заперев комнату изнутри. Если бы кто видел молодого мужчину, сильно бы удивился. И не потому, что он в столь поздний час стоит под дверью девушки. В замке все знали, что в Радмире так и не проснулась магическая искра.
— Яся, открывай!
В дверь тарабанили подруги.
Яся, разлепив глаза, непонимающе огляделась. Увидев, что под одеялом она совершенно голая и лежит на скомканной простыне, ведьма застонала от стыда. Радмир стал свидетелем ее слабости, нечесаных волос и нагого тела в синяках.
Хорошо, что он ушел. Как бы она объясняла подругам, что нарушила все три запрета «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать»?
— Иду! — крикнула она, подавляя зевоту. Шкаф, скрипнув дверцей, предложил ей на выбор несколько платьев и кожаные вещи, которые она с грустью погладила. Не ходить ей больше в походы. Но вспомнив, что Радмир повезет ее к отшельнице, быстро натянула штаны, заправив в них шерстяную рубаху. Рано утром в горах еще холодно.