Перекресток утопий (Судьбы фантастики на фоне судеб страны) (Ревич) - страница 136
Попробуем взглянуть на общественное устройство. Мы увидим достаточно зрелый феодализм - замки, дружины, наемники, города с бурно развитой торговлей, ремеслами и культурой, разбойничьи шайки на больших дорогах, пышные княжеские дворы... /Она называет князя кнесем, а княжну кнесинькой/. Грамотность уже не только существует, но и функционирует как вполне бытовая примета. Так, неграмотный Волкодав учиться читать по вывескам над лавками и мастерскими. Обнаруживаются и неплохо владеющие грамотой женщины и книжная лавочка. Боюсь, что такого уровня развития не было даже после возникновения более или менее централизованной Киевской Руси. Но при всем том ни о едином государстве, ни о христианстве упоминаний в романе нет, хотя Суд Божий, то есть поединок, к которому не раз приходилось прибегать Волкодаву для защиты чести и справедливости это изобретение рыцарских, уже христианских времен. Каким-то богам персонажи романа, конечно, поклоняются; сохранились и некоторые родоплеменные пережитки, так, сам Волкодав - последний из рода Серых Псов, рода, истребленного жестоким и вероломным соседом-кнесем, бежит с каторги, чтобы отомстить тому за сородичей. Но и в своей мести, и в прочих подвигах герой не прибегает к помощи ни богов, ни дьяволов. Ему противостоят обыкновенные люди - грабители, предатели, завистники, и в борьбе с ними Волкодав полагается только на сметку да на крепость рук. То есть перед нами возникает нормальный, добротный приключенческий роман, а не псевдомифологическая жвачка, где герою приходиться сражаться с различными страшилами, за которыми не стоит ничего, кроме многостраничного пустословия. Все же я не договорил: что же это за время? Идеализированный конец IХ начала Х веков, когда Киевская Русь только-только начинает формироваться, а скажем, Новгород и "путь из варяг в греки" уже существовали? Но автор и не давал нам обязательства быть точным в деталях - фантастика имеет свои права. Семеновой удалось воссоздать наполовину реальную, наполовину выдуманную среду так естественно, что хочется согласиться с аннотацией, которая обещает не только увлекательное чтение, но и знакомство с обычаями того времени. Приключенческий роман, интригу которого ведет отважный герой, приковывающий читательские симпатии - в отечественной литературе большая редкость. Если исключить из этой рубрики детективную литературу, то практически такого жанра у нас не было и нет. Таково первое отличие романа Семеновой от сонма книг с похожими обложками.
Но позвольте, возразят мне многочисленные, надо полагать, любители "фэнтези": да под каждой из упомянутых обложек скрывается такой же бравый молодец. А вот и нет - не скрывается. Вернее, скрывается, но не такой. И это второе, и, моей точки зрения, главное достоинство "Волкодава", делающее книгу и впрямь почти уникальной. Дело в том, что могучий и, когда необходимо, беспощадный к врагам Волкодав - добр и справедлив. А доброта это такое качество, которое не только не присуще многочисленным меченосцам под ламинированными суперами, но, похоже, как мне не раз приходится повторять: авторы и слова такого-то не знают или боятся признаться, что все-таки слышали о забытом раритете. То ли по наивности, то ли действительно из-за сердечной пустоты, многие авторы убеждены - раз уж они сочиняют боевик, то должно быть как можно больше вывалившихся внутренностей и тому подобных натюрмортов. А во имя чего льется кровь, их не очень-то занимает. Чаще всего просто во имя самоутверждения - вот, мол, какой я умелец! На двух мечах могу любого сразить. Говорят, что книги не воспитывают и не должны воспитывать - чушь собачья, по-моему. Но уж эти-то бесспорно воспитывают. Жестокость. Бездушие. Бесчеловечность. И вдруг появляется герой, который не прольет и капли даже вражеской крови без крайней необходимости, который заступается не только за слабых и обиженных людей, но и за беспомощных щенков. А трогательно выписанная фигурка неотлучного спутника и "защитника" Волкодава - всегда сидящего на его плече Летучего Мыша - это просто находка, тоже вызывающая к герою добрые чувства. Летучая мышь! Эпические герои имеют обыкновение носить на плечах беркутов. Снижение сознательное, в нем чувствуется авторская улыбка. И это третья черта книги, который - вот уж точно! - я ни у кого не встретил. Юмор Семеновой, как и все остальное в книге, тоже ненавязчивый, но - как бы его определить - настоящий. Не зубоскальство, а именно юмор. Если можно наметить линию, которая вела бы от шестидесятников к "фэнтези-90", то, боюсь, на снежной целине мы найдем только один след: здесь прошел Волкодав Марии Семеновой. Приятно, что национальным бестселлером стала книга с такими характеристиками. Может, наш читатель не совсем безнадежен. Подумайте об этом, господа сочинители.