Некоторые впечатления от политической жизни
В политическом отношении Советский Союз, прежде всего, поражает сходством с гитлеровской Германией. Различны только взаимоотношения с частным сектором экономики. В остальном методы и структуры диктаторской власти похожи: как здесь, так и там велико влияние партии на предприятия и семьи, здесь и там строгий контроль за молодежью (гитлерюгенд и комсомол), здесь и там сдерживание церковного влияния, здесь и там соревнование за повышение квалификации, здесь итам переходящие знамена для предприятий, здесь итам награды многодетным матерям («материнский крест» и «мать-героиня»). Перечень можно продолжать и дальше.
Можно вспомнить случай, который мне показал, что Коммунистическая партия по отношению к семье стремилась не к тому, чтобы заменить семью какой-либо коллективной структурой. Цель заключалась не в том, чтобы разрушить семью как структурную единицу, а в том, чтобы, сохранив, придать ей нужную идеологию. То же самое было и в Германии. Однажды в Электростали ко мне пришла жена одного инженера и сказала, что ее.муж имеет любовную связь с моей советской лаборанткой. Я мог бы отправить лаборантку в другую инстанцию. Я сказал, что, как иностранцу, такие вопросы мне очень трудно решать, но я мог бы поговорить об этом с директором завода. «Ради бога, не надо, — сказала женщина, - тогда партия узнает о проступке моего мужа и из-за распада семьи его исключат из партии». Каким-то образом, не знаю каким, лаборантка сама перешла на другую работу.
Я был очень удивлен, когда столкнулся с «единоначалием» («Führerprinzip») в Советском Союзе. Директор завода попросил меня однажды решить неслужебные вопросы, касающиеся немецкой группы. Я сказал, что мне надо обсудить это с моими немецкими сотрудниками. «Зачем? — сказал он удивленно, — Вы. разве никогда не слышали о единоначалии?» И это был не шутливый намек на гитлеровский принцип вождизма, а совершенно простодушная ссылка на настоящее советское понятие идентичного значения. Для читателей, которые знают русский язык, это выражение переводится следующим образом: принцип единоначалия (prinzip jedinonachalija).
В то время меня очень интересовал вопрос, осознают ли в высших, руководящих советских слоях схожесть своего режима с гитлеровским. Извне, конечно, громко утверждалось обратное, и народ должен был этому верить. В конце 1945 года мне представилась возможность удовлетворить свое любопытство. Было введено какое-то новое ограничение свободы. Я поехал в Москву, чтобы выразить свой протест, хотя и знал, что из этого вряд ли что-то получится. Меня принял П. Я. Антропов (не путайте с Андроповым), который во время войны был заместителем министра вооружений (то есть заместителем Ванникова), и вто время, о котором идет речь, он был заместителем министра атомной промышленности, а позднее стал министром геологии. Этот симпатичный человек, который был немного старше меня и понравился мне с первого взгляда. (Я думаю, что этому обоюдному пониманию способствовало общее знание старой России.) Я выразил ему свой протест, он ответил мне любезно, но холодно. Наконец завязался общий непринужденный разговор, и я сказал: «Меня очень интересует, известно ли в Ваших руководящих кругах, что Ваш режим идентичен режиму, который был у нас с 1933 до 1945 года». Антропов помедлил одно мгновение и ответил: «Да, известно». Я бы не задал такой еретический вопрос, если при разговоре присутствовал кто-нибудь третий. Снаружи, на улице вто время висели плакаты, которые восхваляли «победу правого дела над фашистской Германией».