Я задрожал. В пустыне ночью становится холодно.
— Теперь нам надо идти, Келлен, — сказала Диадера. — Аббат должен узнать, что мы выяснили. — Она показала на сверток у меня под мышкой. — Мы можем найти место в аббатстве, чтобы похоронить твоего друга.
Я отодвинулся, прежде чем она смогла взять меня за руку. Диадера все еще думала, что я собираюсь вернуться вместе с ними.
Ни она, ни остальные не догадались, как чародейка в пустыне смогла пробить завесу, скрывающую местоположение Эбенового аббатства. Теперь мне нужно было держать рот на замке, позволить Азиру проложить дорогу обратно в аббатство, а затем спрыгнуть с нее, как только остальные уйдут слишком далеко вперед, чтобы вернуться. Это был очень хороший план. Простой. Разумный.
— Это я виноват, — сказал я.
Я слышал споры на тему о том, что самая распространенная причина смерти изгоев — не гибель от рук врагов, как думает большинство, а самоубийство. Может, обе стороны спорящих правы.
Диадера неправильно меня поняла и сделала еще одну попытку утешить:
— Келлен, ты не…
— Я говорю не о Рейчисе! — закричал я на нее.
Идиот. Хватит болтать. Просто продолжай дышать, проживи еще день, потом еще один, потом еще, пока не найдешь причины жить. Но я не мог. Остальное хлынуло потоком, прежде чем более здравая часть меня смогла одержать верх.
— В смысле не только о Рейчисе. Чародейка получила тот осколок оникса от меня. Я послал его сестре, а она отдала его нашему отцу. Его зовут Ке-хеопс, он лорд-маг из дома Ке и замышляет стать Верховным Магом всего народа джен-теп. А еще он глава военного отряда. Вообще-то все это была его идея, поэтому, когда он явится к вашим воротам и убьет всех, кого вы любите, вы поймете, что все из-за меня.
Я видел по лицу каждого, как они потрясены. Как бы мало я ни значил в этом мире, за последнюю пару лет я все же приобрел кое-какую репутацию. Как и моя семья. Аббат не походил на парня, который впускает человека, не выяснив сперва, кто это, но, думаю, другим он обо мне не рассказал. А может, несмотря на то как я с ними обращался, они хотели дать мне шанс проявить себя.
— Зачем? — спросила Гхилла.
У нее был обиженный вид — как будто до сего момента она меня уважала, а я внезапно ее разочаровал. Почти смешная ирония.
Я посмотрел на Турнама, ожидая, что нападки начнутся с него. Он наблюдал за мной, наши глаза встретились, и он покачал головой.
— Какая стерва.
— Что?
— Твоя сестра. Ну и мерзкое она провернула дело. — Он показал на кости, завернутые в мою рубашку. — Держу пари, ты попросил ее помочь белкокоту, так? А она впарила тебе чушь о том, что ей нужна частица твоей души, или его, чтобы послать какие-нибудь мощные чары для его спасения?