А потом случилось это. Зуд превратился в нечто другое — то, что одновременно жгло и замораживало меня, причиняя такую боль, что я упал на колени.
— Келлен! — Диадера схватила меня за плечи. — Что случилось? Скажи нам, что делать!
— Вы ничего не можете сделать, — неловким напряженным голосом сказала Сутарей. — Вот что означает быть связанным контрмагией.
Я ослабил волю, и боль начала исчезать. Никакая магия ко мне не явилась, во всяком случае, такая, какую я мог бы использовать.
— Все еще больно? — спросил Азир.
Я покачал головой. Я не мог заставить себя заговорить.
— Тогда почему ты плачешь?
— Оставь его в покое, — сказала Сутарей.
Турнам — наверное, все еще раздраженный тем, что Нифения не поддалась его чарам, — не был таким понимающим.
— И что тут такого? Ты ведь и раньше знал, что тебя связали контрмагией, так? Поэтому тебе никогда не стать большим магом, как твой папочка. И кончено дело.
Сутарей положила руку ему на грудь и осторожно оттолкнула.
— Он только что узнал, что если бы родители не связали его контрмагией, он мог бы стать магом огня.
— Мне жаль, Келлен, — сказала Диадера.
Она опустилась рядом со мной на колени и положила руку на мою левую щеку, коснувшись пальцами отметин вокруг моего глаза.
— Тебе нужно побыть одному? Я могу попросить остальных на некоторое время уйти.
— Нет, — молча ответил я с помощью нашей теневой связи. — У нас нет на это времени.
Турнам был прав. Ничего на самом деле не изменилось. Раньше я не мог использовать магию огня и теперь не могу. Просто то маленькое мерцание, которое я почувствовал, — крошечное обещание, что могло бы быть нечто большее, если бы меня не связали контрмагией… Оно вернуло все разбитые мечты, которые, как я думал, оставил позади.
Диадера, прикасаясь ко мне, глубже вошла в мои мысли.
— Возможно, это знак, Келлен. Может, пришло, наконец, время отбросить все это. Перестать быть отчасти джен-теп, отчасти аргоси, отчасти всем, кроме одного, кем ты на самом деле являешься: Черной Тенью.
Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. Тепло ее губ на моей коже, ощущение близости, не только физической, но некой связи между нами — все это сбивало с толку и опьяняло. Мне хотелось большего.
Я встал и встряхнулся.
«Несколько часов назад ты решил, что влюблен в Нифению. Теперь ты возбуждаешься и беспокоишься из-за Диадеры. Выясни, кто ты, прежде чем разрушить чужую жизнь».
— Я в порядке, — сказал я остальным. — Боль была хорошим напоминанием.
— Хорошим напоминанием о чем? — спросил Турнам.
Я указал на татуировки на моем предплечье:
— Члены военного отряда прокладывают мост благодаря эфирной связи со своими татуировками. Если мы начнем связывать контрмагией тросы моста, которые закрепились у аббатства, маги почувствуют то же, что чувствовал я… Только, наверное, в десять раз хуже.