Неужели я действительно так тараторил? Я почти не сомневаюсь, что не сказал и половины тех вещей, как бы ясно ни помнил, что их говорил. Хотя я и не мог бы их сказать, потому что отчетливо помню, как Нифения прикладывает руку к моей щеке.
— До свидания, Келлен, — сказала она.
Это было наверняка.
— Что? Ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой?
Я не ожидал, что мы станем любовниками или типа того. Просто… Может, все случившееся каким-то образом обрело бы смысл, если бы мы с Нифенией в итоге остались вместе. Глупо? Патетично? Возможно, но я бы предпочел увидеть то, что видел я, и не ухватился бы за маленький кусочек надежды, не веря до конца, что жизнь может не быть законченным адом.
Думаю, Нифения убрала руку с моей щеки, потому что она дотянулась пальцем до черных меток вокруг моего левого глаза. Я вздрогнул.
Проверка.
— Зачем ты это делаешь? — спросил я. — Почему считаешь, что вправе так меня унижать?
— Потому что я продолжаю надеяться, что однажды дотронусь до меток, и тебя это не побеспокоит. Может быть, ты перестанешь думать о себе как о неполноценном.
— Ну и что? Это не отменяет того факта, что ты мне небезразлична. Нифения, я люб…
В моих воспоминаниях она снова, и снова, и снова качала головой:
— Ты не можешь любить кого-то, пока не полюбишь самого себя.
— Ну, я почти уверен, что могу, потому что…
Она перебила:
— Келлен, не говори, что ты чувствуешь ко мне. Скажи, что ты чувствуешь, когда закрываешь глаза и там остаешься только ты один.
Я даже не попытался. Я никогда не был создан для честности. Моими талантами были обман, жульничество и, самое главное — отвлечение внимания:
— Ты говоришь так, будто Черная Тень просто какой-то недостаток, который меня смущает. Это не так. Она настоящая и смертельно опасна, и, самое главное — она разрушает жизни всех вокруг меня. И прежде чем ты начнешь качать головой, Нифения, вспомни: я видел, какое отвращение ты испытывала при виде Турнама, Диадеры, Азира и остальных. Я видел, как ты смотрела на меня, когда я был с ними. Видел.
Я не могу припомнить, какое у нее тогда было выражение лица — странно, так как я уверен, что смотрел внимательно.
— Меня воротило не от их меток Черной Тени, Келлен, мне было противно от того, как они ими упивались. Разве ты этого не видел? Когда ты пришел в то ужасное место, разве не заметил, как всех их возбуждает сила, которой они обладают? Ты не понял, что у них такой же голодный вид, вид страсти, какой есть у каждого посвященного джен-теп, когда он обнаруживает, что может использовать свою магию, чтобы властвовать над теми, кто ее не имеет? Как ты мог этого не заметить?