– Нет-нет-нет, я не хочу обсуждать личности моих коллег. Тем более если меня вынудили прийти сюда и выслушивать отвратительные обвинения!
– Не мы высказываем обвинения, Пат, а Элиза.
– Откуда я знаю, что это правда?
– Иначе у нас не было бы причины вызывать вас сюда.
– Как и Джима с Рико!
– Давайте пока что говорить только о вас, Пат.
– Обо мне тоже нет причины говорить! Выпустите меня, я хочу уйти.
– Мы вас не держим, – ответил Майло. – Но если вы не хотите говорить здесь, вам пришлют повестку, и беседа продолжится в полицейском участке.
Пат Скэггс раскрыла рот.
– За что? За что вы меня мучаете?
– Молодая женщина мертва, от нее осталась видеозапись с обвинениями. Как, по-вашему, мы сослужим обществу хорошую службу, закрыв на них глаза?
Скэггс не ответила.
– Какую оценку вы лично поставили бы нам за такую работу? Три с минусом? Или единицу?
Пат Скэггс скрипнула зубами.
– Даже если Элиза и сказала это на записи, ничего подобного никогда не было. И я не имею никакого отношения к ее смерти.
– Поэтому мы и хотим в спокойной обстановке выслушать ваш рассказ о том, что было на самом деле.
– Господи, – простонала Скэггс, – кафкианство какое-то…
То же самое слово, что использовал Хауэр. Хотел бы я знать, каким словом пользовались бы образованные люди в подобных ситуациях, если б измученный туберкулезом и жизненными невзгодами пражский еврей не написал несколько книжек.
– Я понимаю ваши чувства, Пат. Давайте все-таки сядем и во всем разберемся.
– Нам не в чем разбираться, – слабо возразила Скэггс, но подчинилась, когда Майло легонько подтолкнул ее в сторону комнаты. Она села обратно в кресло, и я сразу задал вопрос:
– Значит, вы оказались в постели по обоюдному согласию?
Настал черед Майло недоуменно моргнуть. Пат Скэггс не обратила на него внимания, поскольку вытаращила на меня обезумевшие, красные от выступивших прожилок глаза. Вид у нее был такой, словно я только что сорвал с нее одежду.
В некотором смысле я именно это и сделал.
Скэггс снова ударилась в слезы, однако на этот раз уже не пыталась скрыть их, выбежав из комнаты. Просто сидела перед нами, всхлипывая и что-то бормоча.
– Что вы сказали, Пат? – наконец спросил Майло.
– Только два раза. – Скэггс выпрямилась в кресле. – Сейчас вы будете говорить, что все дело в Уэллсли, а Уэллсли здесь вообще ни при чем, я так устала от этих гарвардских шуточек насчет женских колледжей… В Уэллсли я вообще не догадывалась, что увлекаюсь женщинами, у меня был мальчик, мы собирались пожениться…
– Пат, нас совсем не интересует ваша личная жизнь в той части, которая не имеет отношения к Элизе Фримен.