– Она играла на скачках? – поразилась Сандра. – Такое чувство, что вы говорите о ком-то другом. Ни разу не видела, чтобы она делала ставки на тотализаторе, а я-то как раз в Пимлико время от времени забредала… Слушайте, она была умница. Окончила Святое Сердце с отличием, получила стипендию, чтобы учиться на магистра в Хопкинсе. Это я была раздолбайка, еле-еле сдавшая выпускные в колледже. Ну, у меня была причина, я в то время вовсю крутила роман с Фрэнком… Так, значит, она играла на скачках?
– Мы не знаем, но она определенно играла в блек-джек в Рино.
– Тогда это – наследственность. Отец поигрывал в Пимлико. Не по-крупному, а так, оставлял за раз долларов двадцать-тридцать, он называл это «траты на развлечение». Хотя вообще-то скряга был еще тот… И часто Элиза ездила в Рино?
– Точно известно про один раз, – ответил Майло. – Она была там со своим дружком по имени Сэл Фиделла.
– Имя как у мафиозо.
– Всего лишь безработный коммивояжер. Они с Элизой сорвали банк в пять тысяч и всё спустили в тот же вечер.
– Яблочко от яблони, – сказала Сандра с печальной улыбкой. – Надеюсь, хоть эта семейная традиция на меня не распространится.
– Расскажите нам еще об Элизе, – попросил я.
– Ну… она любила приврать.
– О чем?
– Да о чем угодно. У меня была теория, что и это из-за отца. Лет с двенадцати сестра научилась притворяться больной – каким угодно образом, лишь бы отделаться от его ночных визитов. Совала пальцы в горло, чтобы вырвало, грела градусник, натирала кожу наждаком, чтобы имитировать сыпь, жаловалась на болезненные менструации. Но она врала и без видимой необходимости. Отец даст ей с собой бутерброды в школу, она к ним и не притронется, а ему говорит: «Спасибо, очень вкусно». Или наоборот – съест все до последней крошки, а вернувшись домой, рассказывает, что потеряла сверток и чуть не умерла с голоду. Думаю, ей нужно было почувствовать, что именно она управляет происходящим. Делала ему всякие мелкие пакости – спрячет шлепанцы или переложит очки в такое место, где он посмотрит в последнюю очередь. Как-то среди ночи я видела в окно, как она выпускает ему воздух из шины.
– Сколько ей тогда было?
– Лет пятнадцать.
– Вы рассказали ей о том, что видели в окно?
– Нет, конечно. Чтобы она считала меня шпионкой?
– А кроме отца она кого-нибудь обманывала?
– Еще бы! Постоянно списывала; как-то раз сперла прошлогодние контрольные с ответами и потом торговала ими. Я случайно узнала – подслушала, как один мальчик, купивший контрольную, хвалился перед друзьями. В тот день я залезла к Элизе в шкаф и нашла там под одеждой пачку купюр, на вид – целое состояние. Но она ни разу не попалась – окончила школу с отличием и блестящей характеристикой.