– Отец не догадывался, кто ему пакостит?
– И не подозревал. От Элизы он никогда не ждал ничего плохого. Всегда предпочитал ее мне!
– Не очень-то ей с этим повезло, – сказал я.
Сандра Стюэр повернулась ко мне; в ее глазах стояли слезы.
– Повезло, не повезло, хорошо, плохо – не всякий раз разберешь, что и как… Так вы точно знаете, что ей не было больно?
Дальнейшие расспросы ни к чему не привели, и мы уже собирались уходить, когда раздался негромкий стук в дверь.
– Входи, милый, не заперто! – крикнула Сандра.
Вошедшему было лет двадцать пять, симпатичный парень явно азиатского происхождения, с дорогой игольчатой прической. На нем была белая шелковая рубашка в синюю полоску от известного дизайнера, ярко-синие льняные брюки, туфли ручной работы на босу ногу и «Ролекс» из розового золота. Сандра поднялась ему навстречу, взяла за руку и легко поцеловала в губы.
– Ты вовремя, мы как раз закончили.
Майло протянул руку и представился.
– Уилл Фам, – назвал свое имя вошедший.
– Доктор Уилл Фам, старший интерн отделения ревматологии в клинике «Коттедж», – уточнила Сандра Стюэр.
Фам неуверенно поскреб пол носком туфли.
– Да ладно тебе, Сэнди…
– Уилл отдежурил трое суток подряд, и наконец у него выходной. Надеюсь, вы не против, если я пойду собираться?
– Спасибо за помощь, мадам Стюэр, – поблагодарил Майло. – Если вспомните еще что-то, дайте нам знать.
– Конечно, – кивнула ему Сандра и сказала, обращаясь к Фаму: – Скорее всего, Элизе не было больно.
– Слава богу, – откликнулся тот.
– Дорогой, я все-таки думаю насчет «Сан-Исидро», их новый повар – это нечто! – донеслось из-за закрывающейся двери.
Майло быстро просмотрел вырезку из газеты, повествующую об убийстве Сайруса Фримена, и засунул ее обратно в конверт.
– Ничего сверх того, что рассказала Сандра.
Конверт полетел на заднее сиденье. Лейтенант глянул на часы.
– Четыре часа в дороге ради встречи с Сестрой, Которая Ничего Не Знала.
– Ничего не знала, однако рассказала много важного, – не согласился я.
– Что Элиза могла пристрелить папочку? Не исключено, Алекс, но я не испытываю желания в этом копаться.
– Я о том, что Элиза научилась врать с раннего детства – для нее это было вопросом выживания. Имитировать плохое самочувствие, чтобы избежать насилия, – сама по себе стратегия неплохая, но бесследно такая привычка не проходит. Этим можно объяснить и хроническую депрессию, и попойки, и секс как механизм контроля, и связь с жуликом Фиделлой. И, естественно, основанные на сексе планы шантажа. Однако по-настоящему меня заинтересовала история с торговлей контрольными. В Академии ей этот опыт мог пригодиться.