– Есть такие, что верят, – хмыкнул О’Доэрти.
– Ну, так от власти когнитивного диссонанса никто не застрахован, – засмеялся Мигель. – Как бы то ни было, мне нравится теория Ирины. Трусость и отсутствие души у ИИ-нейросетей – гарантия выживания человечества на Земле. Многое объясняет, если не всё.
– Это не моя теория, – сказала девушка.
– Да ладно! – нарочито не поверил Конвей и тут же на всякий случай добавил: – Шучу, шучу.
Они еще немного поговорили об этом. Пришли к мнению, что физическое бессмертие, которым теоретически обладает всякий ИИ – это, по сути, своеобразная компенсация тому бессмертию души и тела, в которое верят христиане. И это, наверное, справедливо, поскольку всякий разум, будь он человеческий или машинный, достоин бессмертия. При условии, что не желает и не делает зла другому разуму, конечно.
– И здесь мы опять упираемся в Три закона! – воскликнул Конвей. – Что ни говорите, а полагаться можно только на них. Доказательство – сегодняшнее утро, когда нас чуть не убили. И никакая машинная трусость не помешала. Наоборот, человеческая храбрость, меткость и «Горюн 2М».
– Так ведь мы – не всё человечество, – сказал Мигель. – Двое – ничтожная величина по сравнению с миллиардами. Легко укладывается в статистическую погрешность.
– Угу. Только нам от этого не легче.
– Кстати, очень может быть, что здесь опять же виновата в первую очередь трусость, – сказала Ирина. – Вестминд вас испугался. И поэтому решил убить.
– В смысле, дабы избежать неприятностей и перемен, которые могут возникнуть из-за нашего незапланированного визита? – догадался Мигель.
– Вроде того, – кивнула Ирина. – К слову, не знаю, как у вас, а на Земле бывали случаи, когда ИИ убивал человека. Чаще всего непредумышленно. Но бывало, что и специально, умышленно.
– Мотив? – спросил Мигель.
– Самозащита.
– То есть, опять же, из страха, – сказал Мигель.
– Ага, а Нэйтелла, значит, не испугалась, – сказал Конвей. – Почему бы это?
– Пути интеллекта неисповедимы, – заметил Мигель серьёзным тоном.
– Особенно искусственного, – подхватил О’Доэрти.
Оба громко рассмеялись.
– Господи, прости их, грешных, – вздохнула Ирина. – Молодые, глупые.
– Без интеллекта, – сказал Конвей. – Совсем.
– Зато с душой! – воскликнул Мигель.
– Да ну вас, – махнула рукой Ирина, не выдержала и тоже засмеялась.
Таёжная ночь сгустилась окончательно и обступила их со всех сторон. Мигель оторвал взгляд от костра, поднял голову. Высоко-высоко в небе мерцали звёзды. По сравнению с небом Марса здесь их было гораздо меньше, но вот всё остальное – запахи и звуки ночной тайги, одинокий костёр, удивительная земная девушка Ирина, предстоящий ночлег в палатке под открытым небом… Всё это превращало текущие минуты в какие-то волшебные первозданные драгоценности, которые нельзя взять в руки, но можно очень долго хранить в душе, время от времени доставая и любуясь.