И она посмотрела на Мигеля. Он почувствовал, как предательски к щекам прихлынул жар и отвернулся, приложив руку козырьком ко лбу и делая вид, что оценивает, насколько низко опустилось солнце.
– Мы с Георгом займёмся костром и палаткой, – сказал Конвей. – Идите.
Когда первая рыба заглотила блесну и удилище согнулось и заходило в руках Мигеля как живое, он испытал ни с чем не сравнимое чувство. Бешеное волнение, азарт и какая-то первобытная радость смешались воедино и охватили всё его существо.
– Есть! – воскликнула Ирина. – Тяни!
Он потянул, подводя рыбу к борту, и замер, глядя во все глаза, как серебристое упругое тело бьётся в прозрачной до самого дна воде (двадцать метров глубины минимум, по словам Ирины), стараясь сорваться на волю со смертельного крючка.
– Тащи в лодку, что стал столбом?! – Ирина схватила сачок, сунула его в воду, подводя под добычу.
Мигель потянул. Ирина подхватила, и в следующее мгновение рыба затрепыхалась, запрыгала на дне лодки.
Ирина схватила её левой рукой, правой вынула из ножен на поясе нож и рукоятью проломила рыбе череп. После чего сняла с крючка и бросила в ведро.
– Омуль, – сообщила. – Хороший, граммов на триста пятьдесят – четыреста. Тебя как по отчеству?
– Э… Александрович, – несколько растерянно ответил Мигель. Он ещё не мог прийти в себя от столь мгновенной смены потрясающих событий, каждое из которых произошло с ним впервые в жизни.
– С почином вас, Мигель Александрович, – ласково сказала Ирина.
И засмеялась.
Засиживаться за ужином не стали и уснули сразу же, как только залезли в спальные мешки и закрыли глаза. Ирина разбудила всех ранним-ранним утром, когда ночная тьма едва начала рассеиваться и отступать. Позавтракали, собрались. В море вышли, когда уже совсем рассвело, но солнце ещё не показалось из-за горизонта. Было тихо, ветер дул от берега – несильный, южный.
– Култук, – определила Ирина, поднимая лицо к небу и принюхиваясь.
– Что это? – спросил Мигель.
– Ветер так называется. Низовка.
– Это хорошо или плохо?
– Пока хорошо, он, считай, попутный. А там посмотрим. На Байкале ветер и погода могут поменяться за две секунды. «Богородицу» прочитать не успеешь, а уже тонешь.
– Шутишь?
– Нисколько.
– Э… – подал голос Конвей. – Зачем мы тогда плывём, если это так опасно?
– Предлагаешь в обход? – хмыкнула Ирина. – Давай. Всего-то около тыщи километров. Ерунда. К лету как раз дойдём.
– Середина двадцать третьего века! – патетично воскликнул поэт-блюзмен.
– Это Россия, – сказала Ирина. – Привыкай.
– В каком смысле – Россия? – спросил Мигель. – Разве на Земле сохранились государственные образования?