– Я бы напел, если бы вспомнил. Совсем ведь о тех событиях память у меня отшибло.
– Слова там были про то, что сурово брови мы нахмурим, если враг затеет нас сломать.
Упс! То есть ой. Надо срочно переводить разговор на другую тему.
– Позвольте, а как же турки вам позволили действовать в этом районе?
– Знаете, они, как увидели, что «Великий князь Константин» спускает на воду катера, развернулись и вспомнили о неотложных делах в противоположной от нас стороне.
Так. Час от часу не легче. Чистое ведь безумие идти мирному, слегка вооруженному пароходу к чужому берегу, когда там полным-полно настоящих, построенных для боя, кораблей. Это, выходит, Степан Осипович крепко рисковал. Впрочем, на здравый смысл этого человека я по-прежнему полагаюсь. А только наверняка сам он в этот момент шел на сближение с каким-нибудь броненосным фрегатом, не будучи уверенным, что тот уклонится от боя.
И чего это он хмурится-то? Наш будущий адмирал?
Словно в ответ на мои терзания, командир корабля приступает к произнесению накипевших слов.
– Лодка, которую вы, Петр Семенович, построили, ужасна. Не менее ужасны и сколоченные из досок торпеды. Так вот, как только вернемся в Севастополь, сразу, к чертям собачьим приступим к изготовлению новых. Поскольку особенно ужасны оные аккурат для супротивников наших.
– Что, даже в устье Дуная не забежим? – слетает с моего языка.
Решительный взгляд Макарова делается задумчивым. Наверное, побаивается начальства, которое вряд ли спустит ему самовольство. И меня снова словно кто-то тянет за язык:
– Скажем, что компас не туда показал. У нас ведь имеется еще целых шесть неизрасходованных торпед. Как они закончатся, так и отремонтируем компас-то.
В каюте повисла звенящая тишина.
Зря я это сказал.
Глава 8
Вот оно как, оказывается
Оказывается, уже не сегодня, а завтра. То есть атака Батумской бухты была вчера. Долгонько же я был никаким после отравления кислородом. Хотя не верю в эту гипотезу. Может, от волнений со мной дурнота приключилась, или кессонная болезнь в легкой форме – я ведь изрядно времени провел на глубине двадцать метров. Не знаю, не доктор. Однако в те разы, когда держался под самой поверхностью, ничего подобного не случалось.
А еще нижние чины рассказали, что наш корабль заходил в Поти, где пол-экипажа искало медиков, причем делалось это в режиме аврала. А вот о том, что производили эскулапы над моим бесчувственным телом, никто мне не поведал – все стыдливо отводили глаза. Сами понимаете – откачивали перебравшего моряка, чтобы не сдох с перепою. Да еще и козу притащили на боевой корабль. Теперь все, что из нее надаивается, мне приходится выпивать. А парное козье молоко, на мой вкус, горчит.