– А я тебе вот что повторю: вот возьму, да и отшлепаю тебя по красивой белой заднице, если не научишься уважать поэзию! Так можно сказать? – с напускной ласковостью спросила Крамиша.
– Можно, если есть желание говорить глупости, – усмехнулась Афродита, откидывая назад свои светлые волосы. – Не думаю, что вампирский поэт-лауреат может опускаться до угрозы насилия.
– Если бы ты прочитала ужасные стихи, что пишут ребята в моем классе, ты бы знала: мы на войне – в смысле грамотности.
– Ну, это война в переносном смысле. – Афродита помолчала, потом пожала своими безупречными точеными плечами. – Впрочем, откуда мне знать? Я совершенно не разбираюсь в метафорах и прочих образных оборотах, так что это точно не моя война. Я люблю все красивое, а ваши стихи – увы…
– Хватит. Только вашей пикировки мне сегодня не хватало, – сказала я, и они обе повернулись ко мне. В мгновение ока лица у обеих моих подруг сделались серьезными.
– Что-то случилось, – спросила Афродита, – да?
– Да, – кивнула я.
– Еще как, – подтвердил Старк.
– Вот, я так и знала. Не зря я это написала. – Крамиша протянула мне свою лиловую тетрадь, я нехотя потянулась к ней, но меня остановила Афродита.
– Это еще что такое? – спросила она, указывая на книжицу, которую я все еще держала в руке.
Я сделала глубокий вдох и выпалила на одном дыхании, как будто срывала пластырь с раны:
– Это дневник, который Неферет вела в детстве. Прошлой ночью ко мне во сне приходил Калона и сказал, где его найти и что я должна прочитать этот журнал, потому что он снова предчувствует какие-то неприятности.
– Неферет? О, богиня милосердная, нет… – сдавленно прошептала Крамиша.
– Вот дерьмище! – прошипела Афродита. – Только не это!
Зои
Профессорская столовая была расположена вдали от ученической – это преимущество я смогла оценить по достоинству только после того, как перестала быть ученицей. Есть вещи, которые начинаешь понимать, только когда сама станешь преподавателем, причем в любом возрасте, и вскоре делаешь потрясающее открытие: оказывается, ученики не только прекрасны, но и ужасны, и зачастую в одно и то же время. Именно поэтому учителя всего мира пришли к выводу, что для сохранения остатков нашего рассудка нам нужно иметь какое-то убежище, недоступное для учеников. Так на свет появилось, как обычно, довольно обшарпанное, но загадочное место, гордо именуемое учительской. Конечно, в нашей Обители Ночи все на несколько порядков лучше, чем в «обычной» средней школе, включая наше учительское убежище от ученического натиска. Да, у нас тоже есть своя учительская, но вместо вонючего темного чулана без единого окна, зато с неизменным дряхлым холодильником наше «профессорское святилище» (да-да, оно так и называется – если не верите, посмотрите на позолоченную табличку на двери) представляет собой небольшую, но очень уютную версию главного зала Нью-Йоркской публичной библиотеки, включая росписи на потолке в виде пышных кучевых облаков.