Оба близнеца тоже сплюнули на пол в знак презрения к юному призраку.
— Ну так что? Что ты скажешь в свое оправдание? — строго спросил сына Джакопо Борио.
— Я же не мог предвидеть появления старой черепахи! — огрызнулся Ливио. — Даже вы удивились, услышав о ней. Хорошо хоть, что Густав Готембауэр своим боевым топором покалечил подругу Нины! — Ливио усмехнулся, откинул капюшон и с вызовом взглянул на Ческо.
При этих словах особенно острая боль сжала сердце Ческо, его пересохшие губы прошептали:
— Рокси… нет, нет… не верю…
Ливио взлетел к потолку и, словно летучая мышь, начал кружить вокруг своего соперника.
— Знаешь, еще немного, и я поцеловал бы твою Нину! Она влюбилась в меня. В следующий раз она от меня никуда не денется! — победно бросил он в лицо Ческо.
Ческо сжал зубы, чтобы не закричать. Сдержав приступ ярости и ревности, он подумал, что никогда в жизни Нина не дала бы поцеловать себя этому ублюдочному призраку.
— Я принял твой облик, но потом вернулся в свой и обольстил её взглядом. Теперь ты ничего не значишь для нее. Она на тебя и смотреть не захочет! — Ливио завис напротив Ческо, и сияние огненных браслетов утонуло в его бездонных зрачках.
— Это ты-то обольстил? — с презрением выговорил Ческо. — Ты же дым. Прах. Ты обманка. Ты мертцец… И я тебя не боюсь!
Ливио плюнул в лицо мальчику и засмеялся.
Джакопо Борио, гордый поступком сына, сделал ему знак спуститься. Юноша подчинился и уже через секунду сидел рядом с отцом.
— Отец, я хочу сделать еще одну попытку. Я поработаю над голосом и использую все магические приемы, которым ты меня научил. Нина не получит остальные цифры Золотого ряда. Клянусь!
Каркон подозвал к себе змей-охранниц и приказал им быть настороже:
— Хоть Нина и завладела двумя цифрами Золотого Числа, у Двери Каоса еще много отрицательной энергии. Я должен быть уверенным, что никто и ничто больше Двери не повредит. В помощь вам я включу систему тревоги, которая оповестит меня, если кто-то покусится на энергию Двери. Эра Золотой Тьмы наступила, и победа будет за нами!
Магистр Магикум взял со стола Пандемон и, любовно погладив алмазную букву К, последовательно нажал на семь красных жемчужин, вправленных в серебряную рукоятку меча. Из кончика лезвия вырвался язык фиолетового пламени. Оно смешалось с огненным свечением раскаленных браслетов на запястьях Ческо, и зазвучала громкая траурная мелодия — Песнь огненных браслетов.
Джакопо и Ливио застыли от неожиданности, а Вишиоло и близнецы зааплодировали.
— Нравится? — Каркон был удовлетворен произведенным эффектом. — Эта мелодия будет звучать бесконечно. Тот, кто попытается освободить мальчишку, будет испепелен и поглощен Дверью Каоса. И только в этом случае, предупредив меня о прибытии непрошеного гостя, песня прекратится, — сообщил он.