– А тут ещё одно противоречие, друг мой. Посудите сами. На флаг подобные слова поднимали тысячи систем – от коммунистических до либертарианских. И ни одна не осуществляла это на практике. Это невозможно осуществить… Для всех, кроме русского государства, насколько мы можем судить. Как можно осуществлять пропагандистскую риторику в букве и духе – и преуспевать в этом, а? Это не может работать. Потому что не работает принципиально, как показывает история.
– Итак?
– Сложите два и два. Мы имеем декларируемый, но невозможный принцип управления. Мы имеем то, что выглядит как следование тому, что осуществить нельзя, если государство рационально – а оно рационально, раз существует и преуспевает. Следовательно, Российская Империя, как мы её знаем – миф. Мираж. Фьють. Её нет. Как такая страна может вообще существовать? Существует нечто иное. Что именно – не знают, полагаю, даже сами имперцы.
Я сидел, осознавая услышанное. Что-то в словах старого безумца было… этакое. Логичное, возможно, правдивое. Действительно, зачем нужны Государи? На самом деле, а не когда проводят разбор полётов таких, как я? Общая политика – ладно. Но не может ли существовать что-то еще?
Люди вокруг тоже присмурнели. Похоже, аргументация наконец проняла их.
– А ведь есть еще более странное, – заявил старик в воцарившейся тишине. – Не будем говорить о моральной стороне евгенической программы русских, известной как боярство. Но помимо бояр, чьи задачи известны и понятны, и первой купеческой гильдии существует еще такая категория, как княжеские фамилии, ветви императорского фамильного древа. Неужели в рационалистичной до ужаса Империи их единственная функция – поставка кандидатов на престол в случае несчастья с правителем? И почему мы еще не слышали ни об одном дворцовом заговоре со стороны ненаследных, не подлежащих обучению и экзаменам князей? Собственно, мы вообще мало что слышим о них, кроме того, что они есть.
Старик дождался финального эффекта. Встал, поклонился театрально.
– Профессор Бернхард Гнайде, доктор политологии, магистр социологии, Берлинский университет. А как ваше имя, милейший? Благодарен вам. Право, я нуждался в разумном собеседнике, чтобы облечь мысли в понятные простецам формы, – он поджал губу и обвел взглядом салон, показывая, кого включает в число «простецов», и что меня среди них нет.
Я встал и приготовился помянуть Тадеуша, но тут громкий зуммер прервал разговор.
– Пассажирам срочно занять ближайшее сидячее или лежачее место и не покидать его. Ситуация штатная, повторяю, штатная…
Рухнул обратно в кресло. Выехавшие ремни мягко обхватили торс, прижали руки к бокам.