– А кто поставляет им эти хлеб и воду?
– Это не оправдание.
– Людям в принципе не нужны оправдания. «Не судите», слышали? Но вы действительно ошибаетесь насчет господина посла. Его вариант рассматривался, но был отвергнут.
– Мои люди в вашем посольстве считают иначе. Но я начинаю вам верить. Мы всего-то попросили великую, могущественную Империю, которая, кстати, практически не угнетает своих жителей, надавить на деспота Дрендо, чтобы тот сдал полномочия и открыл тюрьмы для политических. И что же? Вместо ответа влетаете вы, будто супермен. В одиночку…
В микронаушнике раздался голос: «Задержка. Группа будет на позициях не ранее чем через пять минут. Тихо вырезать дверь сложно. Пять минут, держитесь».
А меж висков отдалось сказанное отцом Диего. «Мои люди» – значит, нынешняя ситуация точно не отчаянный шаг отца-командира. Шталь мог подстраховаться – но он бы не стал сливать информацию ненадежным и плохо контролируемым дилетантам.
Более того, он предпочел бы, так сказать, не выносить сор из избы.
– Или мы не ведем переговоров с террористами, – быстро сказал я, чтобы заполнить паузу.
– Так тоже может быть. Но в таком случае появляются дополнительные приоритеты. Акции устрашения тоже нужны. А казнить человека, который дает добро на операции вроде той, в порту, и при этом называет себя святым, – логическое завершение ночи. Особенно после сноса этой домины. – Диего раскраснелся; кажется, он наконец озвучил истинную причину, что двигала им. – Он, кажется, мычит. Что-то хочет сказать, а кляп мешает?
– Думаю, – ответил я спокойно, – то, что он никогда не называл себя святым и ему неприятно слышать это.
– Он называл, его называли – какая разница? Важно то, что люди про это подумают.
– Вы не боитесь создать мученика?
– После честных показаний о нашем с вами сотрудничестве? Побойтесь Бога…
Откуда-то сверху донеслись выстрелы. Если что-то плохое может случиться – оно случится.
Штурмовая группа засветилась. Стволы начали подниматься.
Они ждали, что я потянусь за оружием. Вместо этого прыгнул, включив движки в полете.
Повстанцы разлетелись будто кегли, а я рухнул, отстреливаясь, за алтарь.
Глянул на замешкавшегося пленника, рявкнул «лежать», для понятливости рукой поторопил – и вновь дал не глядя очередь. Плечо рвануло болью. Зацепили. Рухнул.
Из чего они могли прострелить защиту? Тут же сообразил. Ну да, пленника наверняка лишили оружия. Игольника вроде моего.
– Взрывайте! – голос отца Диего прозвучал трубой архангела.
И пришли грохот и мгла…
…Очнулся. Прошло от силы полминуты. И тут напортачили – по замыслу, капище должно было аккуратно сложиться внутрь себя.